О выступлении ген.Корнилова в сентябре 1917 года писалось иного раз. Но прилагаемая статья интересна тем, что теперь, через 58 лет, выступление ген.Корнилова интересует не только нас, русских, но и является предметом изучения некоторых американских профессоров истории. Думаю, что нам, первопоходникам, чинам Корниловских Ударных час- тей и вообще русским людям будет интересно ознакомиться с тем, о чем пишут историки.

Перевод этой статьи сделан мною, прошу заранее прошу извинить меня, что вследствие желания сохранения более точного тексте, могут встретиться кое-какие шероховатости в построении фраз перевода.

Б.Иванов.

"НЕУДАВШИЙСЯ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ Ген.КОРНИЛОВА: ВОЕННЫЙ ОТВЕТ НА УХУДШЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ".

Так озаглавлена статья на английском языке знатока периода Временного Правительства, профессора истории в right State University, Layton, Ohio, Kenneth I.Dailey.

Напечатана эта статья в журнале "Topic: 27", Spring, 1974, издаваемом Vashington and Jefferaon College in .Tashington, Pennsylvania .

Вот что он пишет:

"В ходе событий 1917 года в России, мало эпизодов более драматических, более трагических по результатам и более спорных, чем неудавшийся переворот ген.Л.Г.Корнилова в сентябре 1917 года.

Что был заговор против Временного Правительства и что ген.Корнилов, его соучастники и поддерживающие их были глубоко замешаны в нем, видно из имеющихся документов. Роль А.Ф.Керенского спорная, но в одном случае, а именно в разговоре с ген.Корниловым по аппарату Юза, Керенский может быть показан, как действующий нечестно".

Эта статья пробует дать объяснение, почему было выступление и почему оно провалилось, не достигнув своей цели.

События в июле 1917 г. создали в России непрочное положение. У Керенского были большие затруднения в формировании нового правительства. Слабо подготовленное наступление и неудача на фронте, выступления украинских националистов для создания автономного Украинского государства, отставка министров-кадет и почти удавшееся большевистское восстание - все это создало такую обстановку, что многие ответственные лица требовали создания такого правительства, которое, если необходимо, применило бы силу для восстановления закона и порядка.

В июльские дни мятежные солдаты и матросы арестовывали даже членов Временного Правительства. Так, например, Чернов чуть было не был повешен. В поисках найти какую-то защиту многим членам правительства, князь Львов и Ираклий Церетелли обратились к полковым комитетам Преображенского, Семеновского и Измайловского полков. Ответом было: так как полки не будут принимать участие в беспорядках, то и не будут защищать правительство. Впоследствии эти полки будут держать строгий нейтралитет в борьбе между Bp.Правительство и большевиками.

Фабричные комитеты во многих фабриках остановили работы; крестьянские беспорядки по всей стране; кронштадтские моряки грозили послать балтийский флот в Петроград, где бы он угрожал города бомбардировкой. В далекой Сибири гарнизон Красноярска объявил независимую республику и требовал от Bp.Правительства признания ее и дипломатических сношений. Улицы в городах были небезопасны, да и в самом Петрограде были бесконечные убийства и грабежи. Не удивительно, что консервативный элемент был встревожен. В свою очередь умеренные и социалисты начали разочаровываться в своих иллюзиях о демократии.

Когда В.Е.Станкевич вернулся в Петроград с поста комиссара Северо-Западного фронта в дни, предшествовавшие созыву Московского Государственного Совещания, то он попал в атмосферу, полную желания иметь сильное и твердое правительство. Люди различных политических взглядов: от правых с-р - Сорокин, от кадет - Кокошкин, в беседах со Станкевичем выражали свое чувство большой опасности. Кадетская газета "Речь" и газета "Биржевые Ведомости" почти каждый день в своих передовицах призывали к созданию сильного правительства. Даже писатель Федор Стопун, который был близок к Керенскому, охарактеризовал его Станкевичу, как человека слабого, нерешительного, непостоянного, который сам не делал ничего конструктивного, но постоянно вмешивался и мешал делать другим. Станкевич всем этим был очень обеспокоен и старался всем своим друзьям внушить необходимость осторожности и примирения.

В это время в политических кругах Петрограда большой темой для разговоров было обращение ген.Корнилова к Временному Правительству. Это обращение было подписано не только ген.Корниловым. но и помощником военного министра Борисом Савинковым и главным военным комиссаром Филоненко. Обращение призывало к принятию строгих мер как на фронте, так и в тылу, прекратить беспорядки и проверить разложение армии и социальное состояние в России.

Двое из военных комиссаров Bp.Правительства - Станкевич и Войтинский - хотя и признавали ошибки в исполнении дисциплины и что дезорганизация в некоторых случаях происходила, дали понять своим друзьям о личной боязни, если содержание этого обращения будет опубликовано и распространено среди войск.

Станкевич предупреждал Керенского, что обнародование этого сообщения будет рассматриваться, как акт провокации, и сможет вызвать в будущем бедствия.

Солдатские комитеты и строевые части будут враждебно реагировать на это сообщение. Войтинский пишет, что объявление декрета Bp.Правительства, по настоянию ген.Корнилова, в котором было бы сказано о смертной казни на фронте, будет неудачным. Этот закон никогда не мог бы быть проведен в жизнь. Требуют, чтобы преступные солдаты предавались военному суду, составленному из трех офицеров и трех солдат. Судьи-солдаты никогда не утвердят смертного приговора. Далее Войтинский пишет: некоторые строгие меры, о которых говорил ген.Корнилов, что они были применимы для восстановления порядка и дисциплины, фактически не были применены. Например: в своей речи на Московском Государственном Совещании ген.Корнилов сказал о трагической истории развала и трусливого бегства 12-го Сибирского полка во время наступления Керенского. Генерал заявил, что приказал артиллерии открыть огонь по полку, он был уничтожен. В действительности этого не было. Там была паника, полк дрогнул и побежал. Однако, благодаря действиям офицеров и полкового комиссара, порядок был восстановлен. Это было сделано многими часами раньше, чем ген.Корнилов отдал приказ, о котором он говорил. Командир, получивший приказ, не исполнил его. Речь ген.Корнилова произвела большое впечатление на присутствующих на Московском Государственном Совещании.

Постоянное требование и настойчивый призыв к законности и порядку дало ген.Корнилову значительную помощь некоторых слоев русского общества.

Землевладельцы, перешедшие на его сторону, поддерживали его потому, что он приказал обуздать аграрные волнения и остановить некоторую деятельность земельного комитета, созданного министром земледелия Черновым. В одном случае, в Полтавской губ., земельный комитет был далее арестован за нарушение приказа ген.Корнилова.

По закрытии Московского Гос.Совещания ген.Корнилов, для встречи с видным петроградским прсгіышленником Путиловым, вызвал его к себе в вагон. Сопровождаемый некоторыми своими приятелями, Путилов встретился с ген.Корниловым. Генерал сказал ему, что с согласия Керенского он начнет движение против большевиков в Петрограде. Генерал просил о финансовой поддержке выступления. На некоторое время, до момента выступления, в Петрограде должны быть задержаны офицеры и юнкера, поэтому необходимы деньги. Путилову и его коллегам были названы фамилии четырех полковников, которые будут помощниками ген.Корнилова и будут уполномочены, по его инструкции, получить деньги. Путилов и его компаньоны согласились предоставить денежную помощь и в дальнейшем привлечь к этому движению Московский финансовый комитет. В этой попытке их постигла неудача, потому что председатель фондовой биржи Третьяков дал понять, что у него нет желания участвовать в этом рискованном предприятии. В своих воспоминаниях, изданных спустя 20 лет, Путилов говорит, что он и его содрудники согласились на предложение генерала, так как думали, что Керенский был об этом полностью информирован.

Представителями ген.Корнилова были сделаны такие же предложения представителям партий Октябристов и Кадет. Будучи очень осторожными, эти партии, вполне симпатизируя цели ген.Корнилова, очень неохотно дали свою безоговорочную помощь.

Среди союзников России, в связи с разложением русской армии, росло беспокойство. Союзный персонал в России работал иногда вразброд.

Документы Британского архива, к которым была получена возможность доступа, ясно показывают, что посол, сэр Георг Бьюкенен, знал о заговоре, тайно подготовляемом против Bp.Правительства. В одном из донесений в Лондон Сэр Георг информирует свое правительство, что он добился этого от своего русского приятеля, которому вполне доверяет. Этот приятель, человек с положением, дал ясно понять, что просьба, о которой его просили (исполнить. Б.И.) весьма секретная, была абсолютно ненужная, но он согласился ее передать Бьюкенену. В сущности, передача ознакомила посла с тем, что офицерская организация вела подготовку к перевороту с ведома и одобрения ген. Корнилова. Эти люди для совершения переворота должны были захватить находившиеся в Петрограде английские броневики. Если же переворот не удастся - они просят сэра Георга помочь им бежать. Бьюкенен ответил приятелю, что тот поступил совершенно правильно что это была неуместная миссия и чтобы он сделал то, что надо - немедленно сообщил об этом Bp.Правительству. Весь этот план Бьюкенен считал только несущим несчастье и ожесточенную гражданскую войну. Он просил своего приятеля безотлагательно прекратить связь (с этими лицами. Б.И.) и отказаться от такого безрассудного поступка. В своем ответе сэру Георгу лорд Роберт Сесиль, член парламента, помощник государственного секретаря, уверил его, что он поступил правильно и ничего не сделал во вред правительства Его Величества.

С другой стороны, есть доказательства, что Британскии военный персонал в России одобрял план ген.Корнилова: старались оказать давление на Керенского в полной поддержке этого плана, и если Керенский не согласится, хотели урезать получаемую от Британии помощь. Генерал Баркер в донесении в C.I.G.S. утверждает, что ген. Корнилов считал Bp.Правительство слишком слабым, чтобы помочь его программе восстановления порядка и дисциплины, а также предполагал энергичные политические действия. Генерал просил ген.Баркера испросить согласие правительства Его Величества оказать давление на Bp.Правительство согласиться с его требованиями.

Сэр Альфред Кнокс, британский военный атташе, был далек от нейтралитета в корниловском движении. Несмотря на то, что фактически Кнокса во время этого движения не было в России, он настойчиво советовал Британскому правительству вмешаться в пользу Корнилова и отдал приказ Локер-Лампсону присоединить к войскам ген.Корнилова британские броневики с командой, одетой в русскую форму, некоторые лица из иностранного министерства Лондона, возможно, были на стороне военного представительства в России. Есть один документ, обозначенный буквой "Н", который гласит: ..."Трудно понять, почему сэр Георг Бьюкенен в строгой оппозиции к военному перевороту. Конечно, будет пролита кровь, прежде чем восстановится дисциплина в армии, но, видимо, это только один путь к уничтожению советов и восстановлению дисциплины.

Генерал Лавр Георгиевич Корнилов, лично вовлеченный в это событие,- одна из спорных личностей в русской революции 1917 года. Для одних он герой, почти святой и мученик. Для других он был безрассудным и безответственным заговорщиком, который своими мало продуманными мерами предупредил падение Bp.Правительства. Без с мнения, он был очень талантлив, обожаем своими солдатами немногими друзьями-офицерами. Ген.Корнилов имел отличный послужной список и был известен, как прекрасный языковед: он мог говорить на нескольких восточных языках. Он был очень знающим военным атташе в Японии (военным агентом в Китае. Б.А.). В довершение всего он был похож на татарина - малым ростом, выдающимися скулами и косыми глазами. Но у этого человека был элемент упрямства. 

Генерал А.А.Брусилов, предшественник ген.Корнилова на. посту Верховного Главнокомандующего, один из преуспевающих генералов России в первую мировую войну, был плохого мнения о ген-.Корнилове, как офицере. По Брусилову, ген.Корнилов был безрассудным офицером, который без всякой нужды становился под пули неприятеля, чтобы создать свою репутацию у солдат. Он был виновен в добровольном нарушении приказа. Дважды, в 1914 и 1915 годах, его действия стоили ему тяжелых потерь в людях и снаряжении, а во второй раз ген.Корнилов был взят австрийцами в плен. Дважды ген.Брусилов хотел подвергнуть его дисциплинарному взысканию, но оба раза был остановлен высшим начальством. Ген.Брусилов обвинял ген.Корнилова в интригах против его начальника на Юго-Западном фронте ген.Гутора, а впоследствии против самого ген.Брусилова. По утверждению Керенского, ген. Брусилов охарактеризовал ген.Корнилова, как офицера "с сердцем льва и мозгами овцы"! Ген.А.К.Деникин, поддерживавший ген.Корнилова в попытке переворота, в своих воспоминаниях дает ему восторженную характеристику.

На совещании в Могилеве, созванном Керенским, чтобы оценить положение русской армии после катастрофического наступления в июле 1917 г., ген.Деникин и другие офицеры резко возражали против пагубной пропаганды, которая разлагала русскую армию, и призывали обратить внимание на вредную деятельность солдатских комитетов на фронте и в тылу.

Ген.Деникин обвинил Bp.Правительство в том, что оно "топчет в грязь гордое знамя русской армии". Ген.Корнилов был единственным командиром не присутствовавшим на совещании. Тем не менее, он послал длинную телеграмму Керенскому, в которой были нападки не только на неподчинение среди армии, но и заявление, что большинство проступков было следствием давнишних недостатков командования. Он выбил почву из-под ног своих братьев-офицеров определением, что солдатские комитеты и комиссары Bp.Правительства имеют полезные функции в выполнении восстановления армии.

Длинная телеграмма ген.Корнилова произвела благоприятное впечатление на Керенского. К этому добавились и постоянные требования Б.Савинкова, помощника военного министра. В результате ген.Корнилов был назначен Главнокомандующим русской армии. Прежде, чем ген. Корнилов занял этот пост 1-го августа 1917 г., он поставил Керенскому и Bp.Правительству ряд условий: 1) Он будет отвечать только перед своей совестью и всем пародом. 2) Не должно быть вмешательства в его приказы, касающиеся военных операции и, следовательно, его назначений высших командиров армии. 3) Меры, недавно предложенные для фронта, должны распространяться на тыл, на места расположения воинских частей. 4) Bp.Правительство должно телеграммой сообщить в Ставку 29 июля 1917 г. о принятии программы ген.Корнилова.

Эти условия вызвали горячее обсуждение во Bp.Правительстве.

Помощник ген.Корнилова Завойко следил, чтобы копии были напечатаны во всех больших газетах России.

Социалистическая группа, стала нажимать на Bp.Правительство немедленно уволить ген.Корнилова. После этих высокомерных условий Керенский хотел уволить ген.Корнилова, но, убежденный Савинковым, оставил его. Почти немедленно произошел второй конфликт между ген. Корниловым и Керенским.

Главнокомандующим Юго-Западным фронтом, который ген.Корнилов оставил, получив Верховное командование, Керенский назначил ген. Черемисова. Узнав об этом назначении, ген.Корнилов немедленно послал резкую телеграмму Керенскому, угрожая отставкой, если назначение ген.Черемисова немедленно не будет отменено. Керенский согласился, ген.Черемисов получил другое назначение. Но ненависть, зародившаяся у ген.Черемисова после этого эпизода, дорого стоила Керенскому в ноябре и помогла большевикам увеличить их силы в столице.

Вскоре после принятия Верховного командования, ген.Корнилов созвал совещание всех высших чинов армии для ознакомления с его программой восстановления армии. Когда совещание окончилось, ген. Корнилов обратился к ген.Деникину, что он хочет говорить с ним частным образом. Из обращения ген.Корнилова к ген.Деникину мы можем видеть, что он был уже глубоко втянут в политику. Генерал сказал: "Необходима борьба. Иначе страна пропадет. Н. (Гучков) приезжал на фронт для свидания со мной. Ему стыдно за государственный переворот; хочет возвести на трон Вел.Князя Димитрия. Он что-то организует и предлагает сотрудничество. Я решительно сказал ему, что не приму никакого участия в авантюре Романова. Правительство понимает, что он ничего не может сделать. Мне предложено место в правительстве. Нет, спасибо. Этот господин слишком обойден советами и ничего не может сделать. Я ответил им, что если власть будет мне дана, я поведу решительную борьбу. Мы должны довести Россию до Учредительного Собрания, а затем пусть делают, что те хотят. Я буду крепко стоять на этом, и другим путем не пойду. Итак, генерал, имею ли я Вашу поддержку?"

Ген.Деникин обещал поддержать ген.Корнилова. Хотя, вместе с тем, он признавал, что это предложение было странным со стороны высшего начальника. Он оправдывал свою поддержку ген.Корнилова тем, что это было необычайное время.

Многие ли военные, как ген.Деникин, которые увидели бы всю свою жизнь разрушенной революционным экстремизмом, могли бы так легко принять такое предложение?

Скоро создалось другое напряженное положение. После штабного совещания ген.Корнилов отправился в Петроград предложить свою программу пленарному заседанию Bp.Правительства. Когда генерал говорил о военных делах, Керенский прервал его, передавая ему записку, только что полученную от Савинкова. В записке стояло, чтобы Корнилов не продолжал доклада о военном вопросе, потому что одному из министров, члену советов, нельзя было доверять. Ген Корнилов тотчас же кратко закончил свой доклад.

Этот инцидент произвел на него глубокое впечатление. Во время опроса генерала комиссией Bp.Правительства, расследовавшей его восстание, он не раз опирался на этот случай. В своих показаниях ген.Корнилов говорил, что Б.Савинков сказал ему, что министр, которому нельзя было доверять, был Виктор Чернов.

23 августа 1917 года ген.Корнилов сделал следующее предложение Вр.Правительству: "Восстановление смертной казни за воинские проступки в тылу; военизация железных дорог и главной индустрии и большое ограничение солдатских комитетов". Это предложение вызвало большое разногласие между членами Bp.Правительства, и Керенский отказался выполнить полученное предложение. Следствие отказа была отставка Савинкова, но через неделю он опять стал помощником военного министра. По Петрограду ходили слухи, что Керенский собирается просить отставки ген.Корнилова. В следующий приезд ген.Корнилова в Петроград, ввиду появившихся слухов о готовящемся на него покушении, с ним прибыл эскадрон Текинского полка. Все время, пока генерал разговаривал с Керенским в его кабинете, у дверей стояли вооруженные пулеметами всадники. Было очень бурное объяснение, и Керенский должен был сказать, что предложение Корнилова будет обсуждаться Bp.Правительством.

Генерал Лукомский видел ген.Корнилова по возвращении его из Петрограда. Ген.Корнилов был раздражен и сказал ген.Лукомскому, что он сосредоточит 3-й кавалерийский корпус, под командой ген. Крымова, около Петрограда, ибо он ожидает, что "мягкотелые ставленники во Bp.Правительстве будут вычищены!". "Главная моя цель посылки корпуса, - продолжал он, - иметь его в окрестностях Петрограда в конце августа и, в случае выступления большевиков, поступить с этими изменниками России так, как они заслужили . Генерал объяснил ген.Лукомскому, что он не желает выступления против Bp. Правительства, но сокрушить советы. Ген.Корнилов, казалось, не видел различия между советами и большевиками, хотя очень видные большевистские вожаки в то время были задержаны или арестованы. Он надеялся заключить договор, работать с советами вместе с Керенским, НО если бы это провалилось, был готов действовать самостоятельно.

Против желания Керенского, ген.Корнилов присутствовал на Московском Совещании и произнес речь, в которой критиковал все пороки армии и в которой предупреждал о возможности падения Риги. Речь его получила шумное одобрение справа. Умеренные и социалистические группы были потрясены, но продолжали смотреть на Керенского, как на лидера.

Как мы уже видели, в конце совещания ген.Корнилов разговаривал с Путиловым и просил денежной помощи для офицеров в Петрограде ожидающих решения использовать их в ближайшее время для действия против разрушающего элемента.

Ген.Половцев пишет: "Воздух был насыщен заговорами отовсюду". Он ехал в Ставку для разговоров с ген.Корниловым. По приезде на ст.Дно, Половцев заметил, что повсюду много чинов Дикой Дивизии. Его приятели, с которыми он беседовал на станции Дно, подтвердили его наблюдение и что не только Дикая Дивизия, но и корпус ген.Крымова находится там же. Ген.Половцев отмечает, что это было очень странно. В день отъезда из Петрограда он был в кабинете военного министра, и никто ничего не знал о необычайном сосредоточении войск.

В Ставке он обнаружил другие свидетельства беспорядков. Офицеры хвастались ему, как они дразнили солдат: открывали окна и пели старый царский гимн. За обедом ген.Корнилов сказал Половцеву, что ему желательно, чтобы Половцев вернулся в Петрограл и ждал распоряжений из Ставки. Ген.Половцев был убежден, что выступление действительно близко.

По достоверным источникам совершенно ясно, что ген.Корнилов думал нанести удар по Петрограду 8 или 9 сентября 1917 года.

План его был выработан и готов к исполнению.

В этот критический момент Керенский, казалось бы, встал на сторону ген.Корнилова. Побужденный рядом инцидентов в индустриальных предприятиях Петрограда и Казани, Керенский послал в Ставку Савинкова передать, что он согласен принять предложение ген.Аорнилова от 23 августа. В Ставке Савинков был встречен очень холодно. В начале разговора ген.Корнилов бросил упрек Bp.Правительству, как государственному органу. Он говорил, что Керенскии виноват в двойственности, и охарактеризовал премьер-министра, как слабого и лицемерного человека; он обвинил Керенского в нанесении ему оскорбления на Московском Совещании и сказал, что он требует перемен во Bp.Правительстве и даже назвал фамилии лиц на министерские посты: ген.Алексеева, Плеханова, Аргунова и др.

Савинков, прервав генерала, сказал, что по его мнению никакое правительство не может быть сформировано без Керенского. Ген. Корнилов согласился с ним, но повторил свои обвинения, что Керенский слаб и лицемерен и не держит своего обещания.

В конце концов Савинкову удалось исполнить свое поручение, сказав генералу о цели своего приезда. Он сказал, что Керенскии принимает программу генерала, предложенную им 23 августа, но просит о дополнении некоторых пунктов: 1) Перевести представителей Военного Союза Чести (очевидно, подразумевается Офицерский союз. Б.И.) из Ставки в Москву. 2) Закрыть политический отдел, находящийся в Ставке. 3) Послать надежную дивизию в Петроград, где она могла быть использована, в случае демонстрации большевиков, когда Керенский объявит о принятии программы ген.Корнилова. 4) Керенский специально просил, чтобы так называемая Дикая Дивизия не была по слана в пригороды Петрограда и чтобы командиром частей был кто-то из генералов, но только не ген.Крымов.

Хотя казалось, что эти предложения были сюрпризом, ген.Корнилов согласился принять все пункты, кроме одного. Он отказался закрыть политический отдел при Ставке, но обещал, что арестует любого из отдела после представления ему точных доказательств, если кто замешан в заговоре (против правительства. Б.И.). Савинков попросил ген.Корнилова, после окончательного размещения поиск, послать Вр.Правительству телеграмму, чтобы оно смогло объявить о принятии программы ген.Корнилова.

В это время ген.Корнилов намеренно был сговорчив (для отвода, для введения в заблуждение. Б.И.). Мы знаем, что Дикая Дивизия уже находилась на ст.Дно и ген.Крымов был назначен командующим войсками. Однако он торжественно обещал Савинкову, что все же он этого не сделает. Это было приблизительно в то время, когда в это вмешался бывший обер-прокурор Св.Синода В.Н.Львов. Мы не будем возвращаться к этому фантастическому эпизоду, только скажем, что он окончательно спровоцировал последний разрыв между Керенским и ген. Корниловым. После того, как Львовым было сказано Керенскому, что ген.Корнилов ожидает назначения быть премьер-министром и ждет приезда в Ставку Керенского и Савинкова, чтобы дать им охрану, Львов сболтнул, что если Керенский приодет в Ставку, то безусловно он будет повешен. Ген.Корнилов, не спросив Керенского, что ему сказал Львов, сообщил по прямому проводу, что все сказанное Львовым он подтверждает. 

Керенский прибыл на собрание членов правительства с копией своего разговора с ген.Корниловым. К переговорам большинство министров отнеслось благосклонно. Но, кажется, Некрасов был тем лицом, которое толкнуло Керенского на требование отставки ген.Корнилова. Ставкой отставка не была принята, и события развивались.

Ожидание, что Корниловское восстание разрешит Русскую проблему военным путем, провалилось прежде, чем оно началось. Слишком мал о войск было против Петрограда. Провал был не столько от военных действий, сколько от политической деятельности советов и социалистической партии. Поезда посылались по разным направлениям, кроме направления столицы. Телеграфисты не отправляли телеграмм ген. Корнилова командующим войсками. От советов отправили агитаторов для встречи с войсками ген.Корнилова. Когда казаки узнали, что в Петрограде большевистского восстания нет, то они отказались идти туда. Мусульманская делегация, включая сына Шамиля, старого кавказского повстанца, отправилась для переговоров с Дикой Дивизией. Дикая Дивизия отказалась атаковать Петроград и даже послала делегацию к советам с извинением, что позволила ввести себя в заблуждение ген.Корнилову. Даже в Ставке ген.Корнилова печатники, которые должны были печатать пламенные призывы-воззвания генерала и находились под бдительным наблюдением не умевших читать по-русски всадников азиатских частей (Текинского полка. Б.К.), печатали, вместо обращения генерала, воззвания Керенского.

Насколько было драматично положение русской армии, видно из того факта, что ни одна пехотная часть не приняла участия в безнадежном выступлении ген.Корнилова. Он хотел произвести правительственный переворот одной кавалерией!

Очень показателен рапорт подполковника Блейр, посланный из Петрограда в английское военное министерство:

..."Если этот заговор подготовлялся долгое время, то, конечно, он должен был быть известен Британской военной миссии при Ставке. Если о нем знала военная миссия, то тем более странно, что не было послано извещение в Британское посольство в Петрограде. Казалось бы, в то время была возможность на успех выступления, каково было мнение в Ставке, но в Петрограде каждому было ясно, что оно обречено на провал, пока советы, благодаря своим многочисленным комитетам, имеют влияние в армии. Помощь армии, так сказать, количественная помощь, могла быть получена при содействии советов в случае, если бы стало известным, что Bp.Правительстве хотело бы порвать с Корниловым и обвинить советы. И при этом положении нет уверенности, достигло ли бы выступление своей цели, даже при вероятности отхода Советов от участия с большевиками и другими крайне левыми партиями. Если же здесь было известно о подготовке такого рода удара, то нужно было употребить все влияние, чтобы отговорить ген.Корнилова от действия, которое ясно было обречено на неудачу.

(Great Britain, War Office, 106/1036, Dispatch No 118, Lt.Col. Blair to War Office).