23-е сентября.. Сегодня прошли верст 35. Говорят, уже близко Днепр. Сзади нас движется обоз с понтонными лодками и мостом. Значит, будем переправляться через Днепр.

Поздно вечером вошли в с. Ускалка, оно на берегу Днепра. Приказано быть в хатах, но не ложиться. Баба-хозяйка предлагает сготовить галушки.

-        Да мы, - говорим, - скоро уйдем.

-        Успею, - говорит хозяйка. Минут через 20-30 уже готовы галушка с салом. Я удивился такей быстроте.

В полночь выступили. Спустились по крутому берегу к Днепру. Оказывается, с нами будет наступать отряд Махновцев, человек двадцать. Их атаман Бурлак, высокий представительный парень в синей бекеше, разговаривал с нашим командиром полка. Он знает местность, берется всё доставить для переправы и идти первым. Оказывается, ген.Врангель заключил с Махно союз. *) Не знаю, насколько прочен будет этот союз.

Бурлак уже достал три душегубки, обещает еще достать большую лодку, нам нужно сперва пересечь р.Конку, рукав Днепра, затем перейти остров Пидпильный, а потом узко переправляться через Днепр. На Пидпильнсм иногда бывает большевистская застава, поэтому наши держат себя осторожно. Наш 1-й батальон уже

*) У Белые в это время заняли ту часть Нозороссии, где в эти годы хозяйничал Махно. Было занято Гуляй-Поле, их столица. Махновцам пришлось опять столкнуться с Добровольцами, с которыми у них были старые счеты еще со времен Деникина: тогда они, подняв восстание в тылу у белых, ударили в спину нашим войскам, наступающим на Москву. На этот раз они почему-то проявили готовность быть союзниками белых. Правда, такой "альянс" продолжался недолго, и союзниками они оказались неверными. Как только белый фронт заколебался, они опять ударили в спину Добровольцам, надеясь, верно, вместе с красными пограбить и поживиться в Крыму (Б.П.). 

на острове. Остров большой, верст 5 длины, версты 3 ширины, весь в дремучем лесу. Темно, хоть глаза выколи. Тихо, только трава шуршит под ногами. Идем по тропинке гуськом за нашим проводником-махновцем, идем уже около часу. Бот и Днепр, он не широкий, три четверти версты, если не меньше.

Будем сейчас переправляться через Днепр. Это будет наш третий десант в зтом году. Будет ли он удачней?

Всматриваемся в большевистский берег. Темная полоска леса. Может быть, они уже нас заметили.

Уже светало. 1-й батальон уже переправился.

24-ое сентября. _ Уже рассвело. Переправляется на ту сторону 2-й батальон. Я лежал у аппарата и держал у уха трубку. Вдруг кто-то крикнул:

-        Смотри, смотри! Всадник! 

Действительно, на той стороне между кустами ехал всадник. Там раздалось несколько частых выстрелов и крики.

-        Ай-ай-ай!.. Го-го-го! - понеслось по плавням эхо. Мы лежим и не спускаем глаз с того берега. Может, наших захватили в плен?

Вот оттуда отчалила лодка. Едут двое наших, а посередине пленный. Оказалось, наши захватили заставу и одного конного ординарца.

-        Неужели вы ночью не замечали наших лодок? - спрашивали мы потом пленных.

-        Заметили еще вчера. Да мы думали, что это бабы едут с солью - отвечали они.

Дело в том, что большевики пропускали - за самогон и другие "хабары" - баб на другой берег. Бабы же пробирались в Крым, за солью. Эта соль и послужила нам на пользу!

     Батальоны уже оба на том берегу. На этом берегу только командир полка, его адъютант Дьяков и я с аппаратом.

-        Замечательные места здесь! - говорил командир полка, лежа под огромный пнем. - И знаете, эти места исторические. Здесь когда-то, на этом острове была Сечь. Может быть, еще под этим дубом сидел Тарас Бульба! - смеется командир.

     Нам отдан приказ, что мы отныне не Алексеевцы, а 36-й пехотный полк. Это для того, чтобы ввести красное командование в заблуждение. А вчера был в связи с этим курьезный случай. Еще утром обгоняет нас наш начальник дивизии, ген.Канцеров, и здоровается с нами. Канцеров очень любит здороваться.

-        Здорово, молодец! - кричит он нашему Ушакову (взятому нами в плен на Кубани).

-        Здравь желам, Ваш-дитство! - надрывается Ушаков.

-        Какой части, молодец?

-        З6-го пехотного полка, Ваш-дитство! - Генерал выпучил глаза.

-        Как З6-го, что это за полк? Первый раз слышу!

-        Ваше Превосходительство, - подошел пор.Лебедев, - согласно приказу...

-        Ах, да, да! - рассмеялся генерал. - Я и забыл!

Вообще,Канцеров большой чудак.

25-ое сентября. Сегодня утром мне было приказано идти в 1-й батальон. Он находится в плавнях, в нескольких верстах от берега.

Интересно, вчера было перехвачено донесение красных, что у них высадились белые З6-го пехотного полка. Значит, поверили!

     Догнал батальон. Я и Иваницкий стараемся не отставать от него. В руках у нас на шомполе громадный деревянный барабан с проводом. Мы разматываем линию следом.

Приказано не шуметь и двигаться вперед по возможности осторожно. Вдруг сзади - крики и шум. Что такое? Оглядываемся. К нам на помощь идут Махновцы.

-        Тише, тише! - говорим мы им. Не хотят и слушать. Шумят, галдят, форменная банда. Одеты - кто во что, у каждого по 2-3 бомбы и разные винтовки. Шумя и галдя, они обогнали нас. Их было человек 25. Спереди застучал пулемет.

Ура! - гаркнули Махновцы и бегом кинулись на него.

И взяли его. Стрельба утихла, красные разбежались.

     Впереди плотина, оттуда строчит пулемет. Махновцы без выстрела кинулись к плотине. Наши пошли вброд через какое-то болото и кинулись на пулемет с фланга. И этот пулемет наш!

О Махновцах все отзываются с восторгом.

    Вдруг топот. Оглядываемся. Летит на коне наш ординарец.

-        Мост готов! - радостно кричит он. - Сейчас переправляется артиллерия, а петом пойдет кавалерия.

Ура! Ура! Дело пойдет. Батальоны идут быстро, рвутся вперед. Мы уже не успеваем вести лилию за батальоном и отстаем. Спешим, но наверное отстали на версту. Нас трое: Иваницкий и Солофненко, потом подошли пор.Лебедев и Куприянов. Вдруг щелкнул револьверный выстрел. Не успели мы сообразить, в чем дело, как слева зашумели камыши и из них вылезли красные в своих серых шинелях без погон. Двое тащили станок "максима", а один пес ствол. Один из них в кожаной куртке и фуражке со звездой. У меня, Солофненко и Куприянова были винтовки, а у Лебедева и Иваницкого не было. Но красные тоже опешили, когда увидели английские шинели. Спас положение Иваницкий. Он, не размышляя ни секунды, подскочил к одному красноармейцу и выхватил у него винтовку.

-        Бросай оружие! - дико заорал он и приготовился стрелять. Я тоже взял на-изготовку и подскочил к Иваницкому. Тут случилось то, чего мы никак не ожидали. Передние красноармейцы оторопели от неожиданности, а задние шарахнулись в сторону. Двое, тянувшие станок пулемета, бросили его и удрали. Человек 15 осталось стоять на месте. Винтовки и пулемет лежали на земле.

-        Отойдите в сторону! - скомандовал пор.Лебедев. Они повиновались. Лебедев бурчит: "Всегда, надо иметь при себе винтовку и патроны! "

Мне приказано сопровождать пленных в тыл. Иду за ними и, не замечая того, напевало мотив "Интернационала"; он что-то лезет мне последние дни все время в голову.

-        Разве и у вас его поют?! - обернулся один пленный.

-        Да, бывает, - спохватился я.

Расспрашиваю пленных. Оказывается, их в плавнях бродит несколько рот, на одну из них мы и натолкнулись.

     Идут орудия, обозы, дымящиеся кухни, радиотелеграф.

Прибыл командир корпуса ген.Скалон.... Кочевали в плавнях.

26-ое_ сентября В 5 утра, двинулись. С нами ген.Канцеров и ген.Скалон. Они лично руководят операцией.

К вечеру подошли к какой-то речке. На той стороне ее большое село Покровское, на горе церковь, около того берега стоит паром. Только наши сунулись, посыпались пули, затрещали пулеметы. Наш берег низменный, песчаный, а противоположный - высокий. Им оттуда хорошо видно. В 100 шагах от берега лес и кусты. Мы лежим в кустах, а песок впереди буквально кипит под пулями. Ген.Канцеров с нами. Он кричит, вызывает охотников добежать до берега по песку и окопаться в песке.

-        Кто хочет, - кричит он, - серебряный или деревянный крест получить?

Но никто не решается. Берег прямо поливается пулями. Все лежат, не шевелятся. Пулеметы наши пускают ленту за лентой. Около них целые горы дымящихся патронов.

-        Никто не хочет?! - кричит Канцеров. - Эх, вы!... Придется мне старику... Господи, благослови!

Он перекрестился и, выскочив из-за кустов, пригибаясь, побежал по песку. Пыль подымалась вокруг него от падающих пуль. Все ожидали, что старик упадет мертвый. Но нет - добежал до берега, упал и начал руками нагребать перед собой кучу песку. Немного зарывшись, он обернулся и стал пальцем манить нас. Двое сразу побежали к нему, один упал раненый. Еще один вскочил, и вдруг весь батальон побежал к берегу. Несколько человек не добежали, остались лежать здесь навеки... Канцеров хохочет, указывает на свой сапог. Пуля разворотила каблук, не задев ноги.

Лежим на берегу, нагребли впереди себя песку. Красные немилосердно обстреливают. Только поздно вечером утихла стрельба. Ночью пришла весть, что Корниловцы заняли Никополь.

27-ое    сентября. Перестрелка с утра стоит адская. Около пулемётов такие кучи гильз, что едва виден сам пулемет. Красные бьют с горы, из-за заборов, а один стреляет, сидя на пароме. Но скоро перестал, наверное, ранен.

Наша конная разведка переправилась левее через речку и начала обходить Покровское с фланга. 2-й батальон пошел вброд левее деревни. Красные побежали.

Два крестьянина гонят сюда паром. На пароме сидит стрелявший в нас красноармеец. Это тяжело раненый китаец.

-        Ходя! Ходя! - зовем мы его. Молчит, только сопит.

Покровское хорошее село. Украинские хаты, вишневые сады. Жители поразились, когда мы сказали, что Махно с нами в союзе. Они все махновцы. Удивляются, что у нас есть соль, табак, спички. У них этого давно нет.

     Едет ген.Скалон. Увидев нас, остановился:

-        Алексеевцы?

-        Так точно, Ваше Превосходительство!

-        Спасибо, Алексеевцы! Будете тепрь отдыхать!

Наш полк остается в Покровском. Нас сменяет б-ая дивизия.

28-ое_снтября. Сегодня с утра полк ушел на позиции (отдых остался на словах), а мы часов до 11-ти сматывали линии. Пообедали и поехали к полку. Народ хороший. Накормили борщом, жареным картофелем с курятиной, молочной лапшой. Мы хозяина угостили табаком.

29-oe сентября. Мы наступаем на село Мариинское, которое верстах в шести виднеется на горизонте. Пока лежу в штабе полка, но, кажется, придется идти в цепь, там не хватает людей. От нечего делать срисовал горку, которую долго защищали красные, но наши, наконец, ее взяли. Она вся осыпается шрапнелью. Наши батареи стоят в поле и жарят беспрерывно.

Из штаба пор. Яновский приказывает мне взять катушку кабеля и идти в 1-й батальон. Идти туда небезопасно. Приходится перебегать от кустика к кустику. Наконец, вот и цепь. Лежит полк.Логвинов, а рядом наш пор.Аболишников, с аппаратом.

-        Цепь вста-ать!

Выключаем аппарат и разматываем катушку.

-        Бум!-Бух! - разорвался снаряд. Одновременно застучал пулемет.

-        Ло-жись!

Вышло, что легли как раз на бугорке. Видно, как за дорогой, на опушке леса, тачанка красных строчит из пулемета.

-        Цепь впере-ед!

-        Ох, ранен! - вскрикнул рядом пор.Аболишников и уткнулся лицом в землю.

-        Можете ползти? - кричит Логвинов поручику. Поручик поднял желтое лицо, глаза у него стали какие-то бессмысленные, он ранен в живот.

-        Цепь впере-ед!

-        Г-н поручик! - кричу я Аболишникову. - Можете ползти? Ответьте, а то я снимаю аппарат.

-        Передайте... Носилки! - прохрипел он.

-        Телефон, не отставать! - кричит Логвинов.

Я крикнул в трубку о носилках, выключил аппарат и, пригибаясь, побежал догонять цепь.

     Уже часа 4 дня. Слева наши роты выбили красных из окопов и пошли на "ура!" Мы тоже поднялись. Ура! Ура-а!

Красные бросились наутек. Батальон с командиром помчался вперед. Красные шпарят через огороды, заборы, плетни. Валяются винтовки, сумки, ботинки, которые они сбрасывали, чтобы легче было бежать

Забегаю в одну хату напиться воды. Мужик выносит кувшин воды.

-        Кавалерию треба... Кавалерию треба! - возбужденно шепчет он, хватая меня за рукав. - Кавалерию на них, сучих сынив! Хиба пишки их догонишь?!

Перед вечером сматываю линию. В поле масса валяется убитых. Деревенские бабы бродят по полю и снимают с убитых ботинки, одежду. До чего дошел народ!

Ночью получен приказ: Алексеевцам опять идти в Покровское.

30-ое сентября. Подошли к какому-то железнодорожному мосту. Рядом паром. Полк медленно переправляется. Целый день проторчали у парома. Смотрю - наша Алексеевская батарея устанавливает орудие куда-то назад и берет прицел. Что такое опять? Говорят, что в тылу замечена какая-то конница. Вечно у нас так! Идем в одном направлении, а сзади, в тылу у нас опять красные! Нас всегда чересчур мало! Вот и мечемся!

Наконец, поздно вечером переправились на пароме. Задымили кухни. Неприятельский бронепоезд издали открыл по ним огонь.

Под утро пришли в Мариинское.

1-ое октября. Покров Пресвятой Богородицы.

Наступаем от Мариинского на запад. Бабиев должен пойти в глубокий обход. Красных не слышно. Наконец, завязывается бой. Канцеров все торопит и торопит нас.

-        Бабиев, - говорит, - уже пошел!

Потом вдруг приказ - не спешить. Что такое? Бабиев почему-то не наступает, вертится на месте. Что за причина? *) 

*) Как раз в это время случайным снарядом был убит ген.Бабиев. Бабиевцы, потеряв своего любимого вождя, потеряли веру в себя и в момент решающей атаки дрогнули и начали наступать (Б.П.).

Наши цепи лежат на месте.

Пор.Яновский прислал нам, телефонистам, смену. Нам приказано идти в тыл, в обоз 2-го разряда. Идем через Мариинское, там храмовой праздник. Бабы сидят на "призбах", лущат семечки.

Вот и обоз 2-го разряда. Повозки, мастерские, пулеметные линейки. Стоят только что пригнанные пленные красноармейцы.

     - Tax, тах! - защелкали в лесу винтовочные выстрелы.

Смотрю - несколько всадников мчатся меж кустами.

Повозки наши, напуганные неожиданностью, рванули, как бешеные. На ходу все цепляются за них, я тоже. С повозок сбрасывают то, что две минуты тому назад накладывали     Кавалеристы уже близко. Они изредка стреляют. Но они больше охотятся за самими повозками, роются в мешках около подвод. Это нас спасает.

     Выбегаем на поляну. Вот и речка. На другой стороне речки уже огороды с.Покровского. Стоит несколько лодок и ходит казак. Переправились.

В Покровском тоже храмовой праздник. Улицы полны принаряженного народа. Ген.Цыганок, командир Пластунского полка, стоял на улице с целым штабом. Вышли, встревоженные начавшейся стрельбой. Казак ведет нас к ним. Я без фуражки, потерял по дороге, Рамблевский (тоже один из наших телефонистов) босой.

-        Что такое? - спрашивает ген.Цыганок.

-        Вот прибегли! - доложил казак.

Я доложил все по порядку. Он встревожился.

-        Батальон пластунов немедленно в плавни, на перекресток, где дороги сходятся! - приказал генерал.

     Обозы все идут и идут. Пыль столбом. А парни и девки, разряженные, гуляют по улице, у людей праздник...

Потеряв своих, иду дальше. Попросился к казакам на пулеметную линейку. Часов в 11 ночи прибыли к берегу Днепра. Обоз у моста скопился во много рядов. Пропускают медленно в очередь    Иду по

мосту, он дрожит и лодки качаются. Понтонеры сидят в лодках с фонариками и вычерпывают воду. Здесь неделю тому назад мы переезжали Днепр на душегубках, а теперь... Какое тогда было настроение. И какое теперь...

     В Ушкалке на улицах обозы, горят костры. Бабиевцы с конями стоят на площади и греются у костров. Тут и Уманцы, Шкуринцы, Корниловцы, Черкасцы. Кони их жуют солому. Я подсел к одному костру. Хорошо, тепло!

2-    ое.    октября. Проснулся на площади. Казаков уже не_было, я один спал на* груде потухшего пепла. Пошел искать своих. Нашел пор. Яновского. Подошли Васильев, Солофиенко, Головин. А Иваницкого нет - он пропал там. Лежим в хате на соломе и делимся впечатлениями. Вспоминаем, как на наш обоз налетела конница. Это было часов в 12 дня, а полк, как мы потом узнали, стоял на позиции до 4-х часов и ничего не знал, что делалось в тылу. Как всегда, отличился полк. Логвинов. Он остановил свой батальон и отбивался залпами до темноты, прикрывая отход полка в плавни.

     Эта конница красных, говорят, пришла с Польского фронта.

Поляки будто бы помирились с Советами. Здесь конница Буденного, Гая, Червонное казачество, Огненная дивизия. Большинство донцы. Они будто бы кричали: "Станичники, куда бежите?"

     Стучит пулемет. Я вышел во двор. Двор наш над обрывом у Днепра. Он внизу, как на ладони. Мост уже убрали. На том берегу сидят трое наших и машут руками. Один бросился в воду и плывет, а двое сидят. Может быть, там Иваницкий. Слева из-за кустов к ним приближаются красные всадники. С нашего берега застучал пулемет. Всадники исчезли в кустах.

Эх, лодку бы им!...

3-ье    октября. Вчера выступили в направлении на северо-восток. Ночевали в немецкой колонии. Мы сейчас переведены в 6-ую дивизию. Говорят, красные прорвали фронт в Каховке. Заняли Ново-Алексеевку и отрезали нас от Крыма. Обстановка неважная. Да и у меня настроение грустное, или это в связи с осенней погодой. Не видно конца. Мы мечемся в разные стороны, и нас везде сжимает красная лавина. Как бы мы не задушились здесь.

Иваницкого нет, Башлаев убит, Борька Павлов отправлен в кадетский корпус, как "малолетний". Сколько было друзей, остался я один. Теперь новые появились, и опять я один. Поручик Яновский и Солофнепко сегодня уехали в Севастополь в командировку за аппаратами.

"И скучно, и грустно". Начинается осень.