Один из малоизвестных эпизодов ВЕЛИКОГО СИБИРСКОГО ЛЕДЯНОГО ПОХОДА

ТРАГИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ С КОМАНДУЮЩИМ 3-й Армией Ген.Лейт.САХАРОВЫМ вблизи улуса Кассоты 4.3.1920 г.

В своей книге "Белая Сибирь" Ген.Лейт. К.В.Сахаров охватывает почти все события, имевшие место в дни Белого Движения в Сибири. Но в небольшой книжечке немыслимо было детализировать упоминаемые им события, а потому обо всем сказано в чрезвычайно сжатой, конспективной форме.

Мне, как состоявшему во время похода, в течение двух месяцев, офицером-ординарцем при командующем 3-й армией Ген.Лейт. Сахарове, хотелось бы без всякой предвзятости дополнить некоторыми данными об эпизоде, имевшем место вблизи улуса Кассоты Забайкальской области 4-го марта 1920 г., очевидцем и участником которого, в числе других, был и я. Думаю, что не безынтересно знать, как Командующий Армией, в условиях нормального походного движения, едва не попал в плен к красным, как это произошло и кто спас положение.

Хотя и с большим опозданием, в интересах исторической точности, я посвящаю эти строки Благородному Рыцарю Ген.Лейт. Сахарову и всем тем незаметным серым героям, которые своими действительно изумительными подвигами вписали навеки свои имена в легионы погибших за ЧЕСТЬ и СЛАВУ великой и горячо любимой нашей Родины, в борьбе против интернационального коммунизма, на необъятных просторах Российского Государства.

15-го января 1920 г., в п.Тарамба (Енисейской губ.), что приблизительно в 70 верстах на восток от гор.Канска, я был назначен офицером-ординарцем при Командующем 3-й Армией, от Отдельной Енисейской Казачьей Бригады (Ген.Феофилов).

Всего лишь несколько дней перед тем я и сотник Яковлев В., по ходатайству Начальника Отд.Енисейской Казачьей Бригады, вернулись для службы в свою Бригаду из Сибирской Казачьей Группы ген.Волкова, и вот опять мне предстояло отправиться в служебную командировку... Очень не хотелось оставлять в такое время своих станичников, но приказ требовал исполнения, и я, согласно инструкций, полученных от Начальника Штаба Е.К.Бригады есаула Ковригина, взяв назначенных со мною 12 казаков от 2-й сотни (прапорщика Вербицкого) 2-го Енисейского Казачьего полка, в которой я состоял младшим офицером, немедленно отбыл к месту своего назначения в Штаб 3-й Армии. Разыскать местонахождение Штаба Армии на походе является нелегкой задачей, однако мне посчастливилось, и приблизительно часа через 3 я уже явился в распоряжение Начальника Службы Связи Штаба Армии К этому времени также прибыли офицеры-ординарцы и от других дивизии:

•  От Ижевской дивизии (Ген.Молчанова) Прап. Кожевников, 
  
• от Уральской " (Ген. Круглевсксго) Шт.кап. Авдеичик 
  
• от 1-й Кавалерийской (Ген.Кислицына) Ротмистр Исаев О. 
  

При каждом офицере-ординарце было по 10-15 всадников. Все были подчинены Начальнику Службы Связи, а на походе находились непосредственно при Командующем Армией.

Ввиду полного отсутствия технической связи, в дни Сибирское Ледяного Похода и старшие и младшие начальники пользовались "живой связью", иными словами, контакт между частями и Штабом поддерживался исключительно только через конных посыльных.

Ночлег в улусе Кассоты Забайкальской области, о котором Ген.-Лейт. Сахаров на 295, 296 и 297 страницах своей книги "Белая Сибирь" говорит, что он был спокойным, на самом деле БЫЛ ОЧЕНЬ ТРЕВОЖНЫМ. Очевидно, ген.Сахаров многого в ту ночь не знал... Всю ночь усиленными разъездами охранялись подступы к улусу со стороны села Тарбоготайского, занятого красными, и не без основания ожидалось их нападение на проходящие части нашей Армии, что через несколько часов полностью и подтвердилось.

Это село памятно нам, Енисейцам, еще по 1918 году, когда 1-й Енисейский казачий полк (хорунжий Розанов) совместно с чехами и с частями только что созданной Сибирской Армии участвовал_в походе от Красноярска до Читы. 1-я сотня под командой сотника Фереферова, в которой я в то время служил, имела задачу по очистке Тарбоготайского района от большевистских банд, в составе которых тогда, летом 1918 года, было много мадьяр и латышей.

После ухода из Кассоты, рано утром 4 марта 1920 года, Ижевской группы ген.Молчанова и Волжской группы ген.майора Сахарова, как пишет сам Командующий Армией Ген.Лейт.Сахаров, Штаб Армии ожидал подхода к улусу авангарда отряда Ген.Круглевского, и "около половины десятого буряты СОО6ЩИЛИ О появлении красных"... Несомненно, это ошибка, так как красные напали на улус до рассвета, вскоре после ухода строевых частей Ижевской и Волжской Групп.

Несмотря на то, что Штабу Армии известно было о готовящемся наступлении красных, стало быть элемента неожиданности не могло быть, тем не менее первые же выстрелы нападавших внесли растерянность среди чинов Штаба и, что еще хуже, почувствовалось отсутствие единого руководства. Начинался рассвет, когда я получил приказание от Начальника Службы Связи занять со своими казаками один из переулков, идущих от центра улуса в южном направлении, т.е. в сторону с.Тарбоготайского. Прибыв беспрепятственно к выезду из улуса и заняв удобное положение для наблюдения и встречи противника, я стал ожидать дальнейших приказаний, без которых я не должен был оставлять занимаемый мною переулок.

Стрельба на заставах и у высланных разъездов постепенно усиливалась и, судя по выстрелам, не трудно было определить, что красные не пытаются занять улус, а продвигаются в восточном направлении, повидимому, с намерением отрезать нам путь на Петровский Завод.

Численность красных трудно было определить, но во всяком случае они превышали нас во много раз. Не получая никаких дополнительных приказаний, я решил отправить двух казаков в Штаб Армии для выяснения ситуации и получения дальнейших задач. Через 10 минут посланные вернулись и доложили, что Штаба Армии в улусе нет и, по словам хозяина дома, где квартировал Штаб Армии, все выступили по дороге на Петровский Завод. Об этом меня никто не поставил в известность, и это является лишним подтверждением растерянности, царившей в Штабе, которая позднее едва не погубила Командующего Армией Ген.Лейт.Сахарова.

В это время мы заметили приближавшийся к нам разъезд красных 15-20 всадников. Подпустив шагов на 200 и обстреляв красных, я приказал садиться "по коням", и вскоре мы двинулись ближайшей улицей по направлению к Петровскому Заводу. Красные, заметив наше движение, начали обстреливать, но недолго. Это дало нам возможность выйти на главную дорогу и через 20-25 минут соединиться со Штабом Армии, который стоял неподвижно среди поля, обстреливаемый с ближайших холмов красными. Положение было критическое, так как противник постепенно приближался...

Командующий Армией принял решение оказывать предельное сопротивление до подхода строевых частей, которые могли появиться в любой момент. Каждому из нас даны были специальные задания. Всем приказано было "спешиться" и коноводам укрыться в ближайшем овраге. Мне с моими 12-ью казаками приказано было немедленно двигаться на выстрелы по дороге на Петровский Завод и выяснить причины стрельбы в лесу за поскотиной, до которой было около двух верст. Благодаря этой стрельбе Штаб вынужден был остановить движение на Петровский Завод. Местность, где задержался Штаб Армии, была открытой, изредка чередовалась небольшими перелесками и холмами и покрыта неглубоким снегом. Такова была обстановка, когда я отправился с разъездом в разведку, от результатов которой в тот момент срактически зависела судьба всего Штаба Армии. Было уже около 8 часов утра. Приближаясь к лесу, я выслал вперед дозор, который вскоре остановился у поскотины. Нетрудно было понять причину этого. Из леса навстречу нам двигался разъезд приблизительно копей 12-15, который, заметив нас, тоже остановился. От разъезда отделилось два всадника и стали приближаться к нашему дозору, к которому одновременно подошел и я с разъездом. Расстояние между нами и неизвестными всадниками было шагов 150. Началась всем знакомая в гражданскую войну "перекличка": - Вы кто такие? Какого полка? - На такие вопросы обычно следовали такие же отлеты: - А вы кто такие? и т.д., но на сей раз "перекличка" закончилась очень быстро, так как мой вестовой татарин Даулетбай Миньяров стал кричать по-татарски и в ответ тотчас же весело ответили тоже по татарски, и сразу выяснилось, что это свои. Разъезды съехались, спешились, и начались дружеские разговоры.

Встреченный нами разъезд был от Волжского драгунского полка, и молоденький корнет - Начальник разъезда - рассказал о нападении красных на проходившие части Ижевцев и Волжан, которое было отбито с большими потерями для противника. Были убитые и раненые и в наших частях.

В числе раненых был и доблестный Начальник Ижевской Дивизии ген.Молчанов. Разъезд Волжан был выслан с задачей довести до сведения Командующего Армией, что путь на Петровский Завод свободен.

Поблагодарив и простившись с корнетом, я широким аллюром повел свой разъезд обратно к Штабу Армии, который все еще продолжал оставаться на месте, отстреливаясь от засевших в кустах красных. Но незадолго до моего прибытия к Штабу Армии красные вдруг почему-то прекратили обстрел и начали панически отходить по направлению села Тарбоготайского.

Вскоре выяснилась причина этого отступления. В тылу у красных, со стороны улуса Кассоты, появился конный отряд, который карьером мчался по дороге к Штабу Армии. Красные приняли эту конницу за авангард очередного эшелона наших строевых частей и, не рискуя втягиваться в бой, немедленно стали отходить. На самом деле это были всего лишь квартирьеры Отдельной Енисейской Казачьей Бригады под командой прапорщика Токмина Петра, который, прибыв в улус Кассоты и узнав от бурят о том, что произошло со Штабом Армии, тотчас принял решение идти на выручку Штаба Армии. Его смелое решение, быстрые действия без сомнения спасли не только Командующего Армией, но и весь Штаб, оказавшийся в безвыходном положении без строевых частей.

Было уже 10 часов утра, когда, после моего доклада, Командующий Армией приказал возобновить движение на Петровский Завод, а прапорщику Токмину с его полусотней Енисейцев возвращаться в улус для выполнения ранее возложенных на него обязанностей Бригадного Квартирьера Отд.Енисейской Казачьей Бригады, которая к полудню должна была прибыть на ночлег в улус Кассоты.

Штаб Армии, оставив злополучное место, быстро двинулся вперед и скоро втянулся в лес, где еще оставались следы недавнего боя. По обеим сторонам дороги лежали тела убитых красных и виднелись брошенные сани. К вечеру того же дня Штаб Армии благополучно прибыл на ночлег в Петровский Завод. Пока я был в разъезде, командующим Армией произошел ужасный случай, о котором я собственно и хочу сказать. Был момент, когда красные приближались к Штабу Aрмии и их обстрел был очень интенсивным и у Командующего Армией, который следовал верхом на лошади в окружении своего Конвоя из Оренбуржских казаков, была сначала ранена, а потом убита его лошадь и, как сам Ген.Сахаров пишет в своей книге на 296 странице: "Маруся" рухнула на землю, придавив мне левую ногу... лежа на земле, я видел, как весь небольшой отряд пронесся мимо меня... я очутился один среди пустынного поля... красные приближались, продолжая обстрел... пришлось пережить несколько жутких минут, самых отвратительных. Но вот из-за холмов, за которыми скрылся конвой, показались 4 всадника. Вскоре подъехали ко мне два офицера, полковник Семчевский и ротмистр Исаев и два казака; подхватили меня и помогли выбраться из-под самого носа красных. Такие минуты способны вознаградить за многие дни, даже месяцы страданий и лишений. То самопожертвование, которое проявили г.г. офицеры и казаки, красота этого невидного, непоказного, но большого подвига говорит лучше всяких слов"...

Весьма трогательно и благородно со стороны Ген.Сахарова так лестно аттестовать полковника Семчевского и ротмистра Исаева за их действительно геройский поступок и в то же время умолчать о позорном поведении Начальника Конвоя, бросившего на произвол судьбы, перед наступающей цепью красных, Командующего Армией!

Позор нависшего пленения Командующего Армией лег бы несмываемым пятном на остатки той героической Армии, с которой доблестный ген.Сахаров прошел весь тернистый путь борьбы за Национальную Россию, с берегов Волги до Тихого океана. Но, слава Богу, этого не случилось!

Но ни рыцарский поступок полковника Семчевского и ротмистра Исаева и двух казаков Конвоя, ни упорное сопротивление всех чинов Штаба Армии, не изменили бы нависшего над окруженными злого рока... тысяча красных, наступавших на Штаб Армии, неминуемо смяли бы малочисленных защитников, и гибель или плен для всех был неизбежен, и поэтому нетрудно сделать верный вывод, что только правильное решение и смелые действия прапорщика Токмина предотвратили трагедию. За этот подвиг прапорщик Токмин подлежал статутной награде - если не орденом Св.Великомученика и Победоносца Георгия, то наверное Георгиевским Оружием. Но он не получил никакой награды, так же, как не получил никакого наказания и Начальник Конвоя, позорно бросивший на произвол судьбы своего Командующего Армией.

Говорят - "мир мал"... и это действительно так. Много лет спустя после описываемых событий судьба забросила меня в Шанхай, в этот громадный (тогда международный) город, где я в 1932 году поступил на службу Лейтенантом в Русский Отряд Французской полиции. Тогда же в полиции я встретил ротмистра Исаева, который тоже служил в полиции. В Шанхае же я встретил и другого ординарца при Командующем 3-й Армией - прапорщика Кожевникова. Не раз мы в приятной обстановке "вспоминали минувшие дни"... Там же в Шанхае, под ударами жестокой судьбы и неудачно сложившихся обстоятельств, печально и преждевременно закончил свою жизнь и наш герой описываемо трагического эпизода с ген.Сахаровым, доблестный прапорщик Токмин, произведенный в 1921 году в Приморье в хорунжие и сотники. До Шанхая Сотник Токмин был в команде Енисейских Джигитов, которая под начальством бывшего доблестного командира Енисейского казачьего полка, лихого джигита полковника Бологова довольно долго, с большим успехом работала по контракту с цирком Изако. Я хорошо знал сотника Токмина. Он происходил из зажиточных казаков станицы Алтайской 2-го Военного Отдела Енисейского Казачьего Войска. В службу вступил в 1915 г. По внешности был красивый, жгучий брюнет, среднего роста. Лихой джигит и очень хороший вахмистр 2-й сотни 1-го Енисейского каз.полка. Произведен за отличия в боях и участие в Великом Сибирском Ледяном Походе в прапорщики. После ухода нашей Армии из Забайкалья, на станции Маньчжурия 22 ноября 1920 года, Отдельная Енисейская Казачья Бригада, как и все прочие части Армии, была переформирована и свернута в полк, который вошел в состав вновь сформированной Сводно-Казачьей Дивизии под командованием Ген.Лейт.Панова (Орекбуржец).

Приказом по Енисейскому Казачьему полку я был назначен командиром 3-ей сотни и в числе младших офицеров у меня был прапорщик Токмин, о котором, как о герое, беззаветно любившем Родину и Казачество, я сегодня с гордостью вспоминаю и благоговейно склоняю голову пред его безвестной могилой.

Иннокентий Киборт (Сотник Енисейского Казачьего Войска)