В конце февраля 1945 г. я прибыл из госпиталя из Вены (где лечился после перелома обеих ног) в штаб Русского Корпуса в с.Сибинье, вблизи гор.Славонский Брод. Так как я еще не закончил своего лечения и ходил с палочкой, то был назначен работать при Штабе Корпуса.

Через несколько дней вызвал меня ротмистр Д.Ковалевский и сообщил мне, что требуется переводчик в селение недалеко от г.Загреба, где расположены база 1-го Казачьего полка и конный обоз Штаба Корпуса, предложив мне отправиться туда.

На другой день я сел в поезд и, доехав до местечка Сесвета (15 км. от Загреба), пешим порядком (5 км.) отправился на новое место службы.

Явился начальнику обозной колонны, пожилому, очень симпатичному полковнику, который рассказал мне, что у них был переводчик зондерфюрер из латышей. Несколько дней тому назад он и унтер-офицер (капитан-инвалид, одна нога - протез), гуляя по окрестным селам, исчезли. Около реки Савы нашли только офицерскую фуражку зондерфюрера. Дальнейшее неизвестно. Или их увели, или они сами ушли к партизанам. Такие случаи, к сожалению, бывали.

Помогал я и в Казачьем Штабе, так как их переводчик не справлялся. Пару раз ездил на подводе в Загреб, где удалось достать некоторое оружие (казачьим офицерам - автоматы, да и себя не забыл) и кое-что из обмундирования.

По плану тревоги я был назначен командовать кольцевым окопом, защищавшим расположение с фланга, где шла дорога на станцию и где была в 2-3 километрах немецкая часть. У меня под командой должно было быть 12-15 человек ездовых, при легком пулемете. Люди пожилые и из советского пополнения.

Прошло примерно три недели. В виду общей военной обстановки (отступление немцев) предполагалось, что конный обоз будет переброшен обратно в Сибинье, чтобы поднять имущество Штаба Корпуса.

Спал я недалеко от своего окопа в хате, со мною двое ездовых, один пожилой калмык и один молодой хлопец, кажется, из Буковины.

И вот одной ночью, в начале апреля, ппосыпаясь, слышу: как будто жужжат мухи. В чем дело? Соображаю - да это стреляют! Мои сожители тоже вскочили. Выбегаем. Прислушиваемся - стреляют со всехсторон. Подбегает патруль (всегда ночью по нашей дороге было охранение из 2-х человек), приказываю: "Стучите в окна, все быстро к окопу". Сам направляюсь туда же. В течение нескольких минут мои люди все около меня, и пулеметчик тоже.

Распределяю людей и прислушиваюсь. Огонь, бывший скачала в середине деревни, переносится па окраину, к бункеру, который должны были занимать казаки - хор трубачей. Там он доходит до ожесточения, рвутся ручные гранаты.

Впереди нас невысокий лес (от нас метров 300), из которого появляются фигуры партизан. Открываем огонь - стрелки и пулемет. Тени исчезают, опять появляются, так происходит пару раз. Видно, им не особенно улыбается атаковать нас, преодолев открытое пространство. Из-за угла, конечно, было бы веселее. В общем, красные, как говорится, "потеряли сердце". Моя сборная команда держится прекрасно. Партизаны, повидимому, понесли потери от нашей стрельбы. Ко мне пробиваются немцы (из команды выздоравливающих) и какие- то два Цельмейстера. Ими продолжаю мою позицию вдоль дороги.

В то же время огонь у казаков затихает, а начинается стрельба левее нас по направлению к станции. Это подходят в тыл партизанам немцы со станции, и красные поспешно удирают за р.Саву. Ни у трубачей-казаков, ни у нас в бою потерь не было. Впоследствии в лесу нашли партизанский автомат, бинты, пилотки со звездочками и следы крови. По дальнейшим сведениям от крестьян, партизаны унесли с собой некоторое количество убитых и раненых (человек 20-30?). Мы же никого не нашли.

Оказалось, что налет произошел следующим образом: у казаков был полевой караул, преимущественно из стариков. Красные надкрались незаметно, напали и перерезали всех (как будто 7 человек). Затем ворвались в деревню, стали хватать первых попавшихся, в том числе захватили выбежавшего из хаты всеми уважаемого священника отца Василия (казак, из Сов.Союза). Остальным схваченным удалось освободиться, а его, к сожалению, партизаны увели с собой.

Потом наши опомнились, началось сопротивление, и партизаны начали отступать. Казаки пытались преградить им дорогу, заняв бункер - собственно, это была хата и окоп. Здесь разыгралась главная схиатка, взвод хора трубачей, с помощью других казаков, отбили красных и отбросили их к лесу.

Тогда партизаны, видя, что с фронта им не удастся разбить кирпусников, решили обойти деревню с тыла, нарвались на наш пулемет и окоп, а так как наступало утро, они уже потеряли свой первый, удачно для них начавшийся порыв, и тут как раз с их фланга появились немцы, и они быстро, чтобы не быть окруженными, ушли за реку.

На другое утро, похоронив погибших соратников, сдали село (согласно полученному приказу) хорватским воинским частям, а сами двинулись в местечко Сесвете, где, просидев два дня, дождались наконец эшелона, погрузились и двинулись к гор.Славонскому Броду, в село Сибинье на соединение со Штабом Корпуса и подходившими туда же нашими полками.  

 А.Скопинский

Унтер-Офицер, переводчик.

Так как прошло много лет, фамилии, точные числа и название деревни улетучились из моей памяти; я прошу, если кто-нибудь из участников этого эпизода имеет что-нибудь дополнить или поправить, написать мне или в редакцию Первопоходника. Буду очень благодарен.

А.Скопинский.