ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

Мои записки представляют собою отрывочные воспоминания из 1-ой Мировой войны 1914-18 гг., не связанные между собой ни хронологическим порядком, ни внутренней связью описываемых событий. Благодаря дальности последних, у меня нет даже уверенности в точности упоминаемых мест, дат и имен. Единственно, что я могу засвидетельствовать, это - правдоподобность событий, которых я был очевидец и участник в масштабе, доступном молодому офицеру в Императорской Армии на должностях, начиная от младшего офицера роты и кончая командиром батальона.

У меня нет достаточно полных данных, чтобы говорить о роли Военных атташе, прикомандированных к посольствам, аккредитированным в странах поддерживающих дипломатические отношения между собой. Приглашение Военных атташе на различного рода воинские манифестации в виде маневров войск, смотров и т.д. носило символический характер отсутствия военных секретов между "дружественными Государствами". Фактически же "показная дружба" отнюдь не говорила за отсутствие военных секретов. Раскрытие их требовало организации не менее секретных способов. Едва ли эта сторона разведки проходила мимо Военного атташе. С этой точки зрения надо признаться, что русские разведывательные органы были далеко не на высоте, как перед войной 14-18 гг., так и во время ее.

Не берусь судить, насколько она была плодотворна в таких областях, как раскрытие мобилизационных планов, военно-стратегических намерений немецкого командования, дислокации войск противника, и т.д. Все это погребено в секретных архивах, недоступных для изучения. Но если принять во внимание те сюрпризы, с которыми пришлось столкнуться Русской Армии с первых же дней войны, то надо придти к заключению, что степень ценности добываемых разведывающими органами сведений едва ли превышала неосведомленность в вопросах снаряжения и снабжения немецкой армии.

А этой "неисследованной области" надо отнести: богатое артиллерийское снабжение, расчитанное на затяжную войну; господство в воздухе немецких "Тау-бе"; широко-продуманную сеть замаскированных наблюдателей-шпионов на пути возможного отступления немцев; многомиллионную заготовку осветительных ракет, делавших противника ГОСПОДАМИ положения ночью и облегчавших связь в глубину.

Особенно трудно найти оправдание русским разведывательным органам, прозевавшим готовность немцев использовать смертоносные газы для военных целей. Нет сомнения, что немцы задолго до войны накапливали все нужное для газовой войны, так как фабрикация удушливых газов, постройка для них специальных баллонов, заготовка для своих войск противогазовых масок в огромном количестве - все это требовало многолетней работы, роковое значение которой ускользнуло от русского внимания.

Поэтому первые немецкие газовые атаки застали Русскую Армию врасплох, без всякой подготовки к мерам борьбы с ними, наверстать потерянное было нелегко, так как все нужно было начинать с азов: от поисков средств противодействия газовой атаке и кончая соответствующим обучением войск действующей Армии. Не сразу удалось русскому командованию создать стройную и эффективную систему противогазовой обороны, выросшей в конце концов в целую науку. Прогресс тормозился многими причинами. Но... время не терпело.

Спешно, летом 1915 года русские войска были снабжены "масками рыльце", на практике оказалось, что этот тип противогазов был скорее моральной, чем реальной защитой. Рассказывали о случае, когда газы застигли в лесу какой-то полк и он потерял чуть ли не 3/4 своего состава, хотя и пользовался масками-рыльце. Вскоре после этого наша Армия была снабжена противогазами "шлем" английской фабрикации. Они тоже не отвечали цели, так как в них трудно было дышать и двигаться. Наиболее удачной моделью были маски Куманта-Зелинского, принятые в Армии в 1916 г. Но они требовали исключительно бережного отношения к себе, так как внутри коробки была угольная прослойка, легко обсыпающаяся от небрежного отношения, ударов и т.д. Младшему командному составу вообще трудно было приучить СВОИХ солдат к серьезному отношению к противогазам. Царило - "авось не понадобится", несмотря на регулярные проверки, в каждой роте всегда был какой-то процент потерянных и негодных масок. Дисциплинарные взыскания за это действовали очень условно. Но солдаты, побывавшие "под газом" хотя бы один раз, хранили свои маски, как зеницу ока, и нередко при проверке имели не один, а два противогаза в полной исправности.

Очень заметным положительным качеством масок Куманта-Зелинского была длительность (6 часов) их службы в газовой атмосфере. Отвечали они своему назначению и тогда, когда немцы стали примешивать к старому составу газа еще и хлор. Присутствие последнего в воздухе легко обнаружить благодаря специфическому запаху хлора. На этот случай у каждого воинского чина имелся специальный пакет, пропитанный какой-то жидкостью, парирующей действие хлора. В нужных случаях пакет этот подвязывался к нижней части коробки противогаза. Лошадям в районе газовой атаки подвешивались специальные торбы.

Для поднятия уверенности в действительности противогазов все фронтовые полки во время их пребывания в резерве должны были на практике убедиться в спасительности газовых масок. Для этой цели в тылу устраивались герметически закрытые газовые камеры, и через них пропускали воинских чинов с надетыми противогазами. Такой процесс назывался "обкуриванием".

Гарнизон окопов передовой линии проходил специальное обучение - как и какими средствами ослабить действие смертоносных газов (пассивная оборона). В программу входило, прежде всего, снабжение окопов небольшими кучками связанного хвороста, преимущественно влажного, чтобы при воспламенении он давал густое облако дыма, способного поднять и перебросить через окоп волну газа. Выброшенные из окопов перед бруствером в нужный момент, эти костры поливались керосином (для легкости воспламенения) и поджигались обычно спичками. Кроме того, в окопах должны были храниться бочки с гипосульфитом, нейтрализующим газы.

Во избежание суматохи во время газовой тревоги каждое отделенно каждого взвода в каждой роте, занимавшей окопы, должно было заблаговременно определить роли своих чинов во время газовой тревоги. Одним поручалось выбрасывать сухие костры из окопов, другие были "поливальщиками" (керосином), третьи - поджигалыциками, четвертые должны были бить тревогу в подвешенные для этой цели куски рельс, металлические банки и т.д. Для распространения тревоги в тылу устанавливались высокие соломенные вехи, поджигавшиеся в нужный момент специальными командами.

Служба в окопах вообще была тяжелой. Но когда к ней добавилась постоянная забота о готовности принять газовую атаку, то тяготы этой службы увеличились во много раз. Только позиции, перед которыми были водные преграды или болотистая местность, не были под угрозой газового нападения, так как влага поглощала газы, а обстрел газовыми снарядами большого эффекта не имел. По той же причине нервное напряжение спадало и зимой. Но этот период затишья сильно сказывался на сохранности и степени пригодности материалов, хранившихся в окопах. Многое приходилось восстанавливать заново.

К чести русского командования надо сказать, что оно приложило много усилий для приведения в стройный вид системы противогазовой обороны, чтобы наверстать потерянное время, весной 1916 года мтаб Армии организовал специальные курсы, на которые каждый полк командировал одного офицера для обучения "газовому делу". Не помню точно, сколько времени занимало это обучение, но по окончании курсов курсанты возвращались в свои полки в качестве инструкторов. Строевые начальники всячески шли им навстречу, выделяя из состава своих рот наиболее способных солдат в их распоряжение для создания специальных команд. На солдатском жаргоне их добродушно называли "вонючими командами", так как главным их назначением была службы наблюдения за газовой активностью противника.

Наблюдение это облегчалось тем, что запах удушливых газов чухтвовался раньше, чем газовая волна приходила в движение. Поэтому наблюдательные посты из 2-3 человек, снабженных ракетными Ружьями, выдвигались на значительное расстояние от наших окопов и имели возможность заблаговременно поднять тревогу. После этого вступала в строй "пассивная оборона" средствами, о которых я писал выше, и "активная" - в виде артиллерийского обстрела газовой волны (разорвать облако газа) и позиций передовых окопов противника, выжидающего момент перехода в пехотную атаку, когда газ сделает свое разрушительное дело в наших окопах.

Одновременно артиллерия немцев открывала ураганный заградительный огонь - как для подавления огня нашей артиллерии, так и на поражение наших резервов, подводимых по тревоге к месту разворачивающегося боя.

Было бы ошибкой думать, что удушливые газы можно выпускать в любом месте, в любое время и при любых условиях. О некоторых случаях, исключающих возможность газовой атаки, я уже писал выше (водная или болотистая преграда, лежащая между нами и противником, а также зимний период времени). Кроме этого, непременными предпосылками для выпуска газа должны быть: 1) скорость ветра, и его устойчивость. Сильный ветер будет рвать газовое облако, не давая ему возможности сформироваться в волну, а полное безветрие не дает двигательной силы газу, имеющему наклонность прижиматься к земле; 2) направление ветра, так как всякое отклонение от намеченного направления может привести к катастрофе для нападающего, что и имело иногда место. Для более точного наблюдения за скоростью и направлением ветра были устроены на участке каждой дивизии метеорологические станции. Получаемые от них данные служили ориентировкой: благоприятствуют или нет атмосферные условия выпуску газов. В положительном случае бдительность наблюдения повышалась до предела. Помню, как начальник "вонючей команды" нашего полка, фанатик своего дела, без устали обходил свои владения, принюхиваясь к воздуху, в тревожные дни. Скептики даже подсмеивались над ним за такое усердие.

По мере усовершенствования газовой обороны, совершенствовалось и газовое нападение. Немцы безусловно знали, что противогазовые маски, принятые в Русской Армии, имеют существенный недостаток: они теряют сопротивляемость газам после 6-часового непрерывного пользования ими в отравленной атмосфере. Учитывая это, немецкое командование начало применять новую тактику газового нападения: вместо одной волны выпускалось последовательно 5-6 волн с промежутками в один, полтора часа. Отсутствие у нас механических приборов, позволяющих определить отсутствие или присутствие газа в воздухе после прохода волны, не давало возможности воспользоваться перерывами, чтобы продлить действие масок.

Впервые немцы применили новую тактику в районе немного западнее Сморгони. Намеченную ими позицию занимали гренадеры (кажется, …азский). Глубокой летней ночью (примерно в полночь) немцы повели газовую атаку против этой позиции. Через час за первой волной шла вторая, за второй, с таким же промежутком, шла третья и т.д. Всего противник выпустил 6 волн, продержав атакованный участок под газами свыше 6-ти часов. Газ вообще страшное оружие, и при встрече с ним трудно удержать солдат от паники и восстановить порядок. В ту трагическую ночь, о которой идет речь, роковую роль сыграло и другое, случайное обстоятельство: в момент газовой атаки происходила смена одного полка гренадер другим. Командный состав был отвлечен сдачей и приемом позиции; солдаты, как обычно, разыскивала своих земляков в других ротах и батальонах. Легко себе представать, какая суматоха царила в переполненных окопах. В этот момент газ хлынул в окопы. Маски вообще затрудняют движение, командование. Поэтому многие офицеры срывали с себя противогазы, чтобы навести порядок, и... тут же падали мертвыми или отравленными. Растянутость выпуска газов позволила во-время подтянуть резервы, до начала пехотной атаки противника. Положение было спасено, но с большими жертвами.

Характерно отношение к газу населения в деревнях, л hi прилегающих к фронту. В часы, когда разыгрывалась трагедия гренадер, полк, в котором я имел честь служить, находился в резерве в 10-12 километрах от передовых позиций. Нас подняли по тревоге. Уходя из хаты, где мне пришлось жить, я сказал хозяину:

- Дед, закрывай щели в окнах и дверях мокрыми тряпками, так как газ проникает далеко в глубину.

Дед равнодушно посмотрел на меня и ответил:

- Ничаво, Ваше благородие, народишку впереди почитай много. Расхлябают!

Покорность судьбе или натура?

- о -

Глубокое нарушение немцами правил ведения войны, определенных Гаагском конференцией по инициативе Государя Николая 2-го дало право Русскому

Командованию отвечать ударом на удар. Сначала ввели в артиллерийское снабжение газовые снаряды. Успех обстрела ими был очень относительным, так как разрыв поражал незначительную площадь, не давая компактного облака. Потом химические заводы начали снабжать фронт русскими удушливыми газами заключенными в специальные баллоны. Наша отсталость от немцев в отношении обучения пользованию газами играла иногда трагическую роль Я сам был очевидец и участник такой трагедии.

Летом 1916 года наш полк занимал позицию, точное место которой ускользает из моей памяти(примерно между Азероси Икскюль (возм., ошибка. Корректор) и Оморготи (неразборчиво. Корректор)). В день моего возвращения из отпуска я застал в полку лихорадочное возбуждение. Оказалось: за несколько дней перед этим один из ротных командиров прозевал, как темной ночью немцы отрыли впереди своих линий окоп формы "Люнетт", позволявший обстреливатьиз него продольным огнем часть наших позиций - преимущественно соседнего полка. Взбешенный Начальник дивизии приказал полку взять ночной атакой пресловутый "Люнетт", взорвать его и вернуться обратно в свои окопы. Намеченная им дата как раз совпадала с моим возвращением из отпуска, когда все распоряжения для предстоящей операции уже были отданы. Случаю было угодно, чтбы мой батальон остался в резерве похади передовой линии

Для успеха операции полку давалось 300 баллонов газа с таким расчетом, чтобы их хватило на три волны (100 баллонов на каждую), выпускаемыми последовательно с часовыми перерывами между волнами. Установка баллонов и выпуск газов были поручены саперам. По диспозиции, первая волна должна была быть выпущена в 12 час. ночи, вторая в 1 час и третья – в 2 часа ночи. В 3 часа полк должен был подняться в атаку. По причинам, о которых судить не берусь, установка баллонов была закончена не к 12 час.ночи, а только к 3 час. утра, то есть ко времени, назначенному для пехъотной атаки. При этом, вероятно, для экномии времени при установке баллонов было нарушено основное требование, в силу которого баллоны с газами должны вноситься впереди окопов, а шланги – вытягиваться в сторону противника. Наши саперы решили эту задачу проще: баллоны пристроили внутри окопов, а шланги перебросили через козырьки (накрытие окопов).

Штаб дивизии торопил с началом операции. Наконец, у первых 100 баллонов открыли краны. Газ со свистящим шипением потек в шланги, формируя довольно плотную волну, подталкиваемую ветром в нужном направлении. Бдительность у немцев оказалась на высоте. Моментально вся их передовая линия зажглась огнями КОСТРОВ, заиграли рожки, запели сигнальные трубы, забили в чугунные доски. Вся эта какофония неслась навстречу неумолимо надвигающемуся грозному облаку. В небо взвились сотни осетительных ракет. Цветные ракеты высокого полета передавали тревогу в тыл на артиллерийские батареи и в расположение резервов противника. Первая волна газа накрыла "люнетт", бывший целью наших вожделений и лишь незначительно скосила в сторону под влиянием ветра. С метеорологической станции полетели в штаб дивизии предупреждения о неустойчивости ветра. Начальник дивизии приказал пустить вторую волну в установленное время.

Снова зловеще зашипел газ, вырываясь из шлангов на волю. Но эту волну ветер начал относить в сторону еще более заметно. По связи с соседним полком доносили, что у них наблюдаются случаи отравления газом, так как позиция этого полка уходила на запад под некоторым углом по сравнению с позицией нашего полка. Метеорологическая станция доносила, что ветер еще более неустойчив и легко может изменить свое направление. Начальник дивизии приказал... пускать третью волну. Батальоны стояли в окопах, ожидая сигнала для атаки. Противогазы были наготове, но не были надеты, исключая саперную команду, имевшую непосредственное участие в манипулировании газовыми баллонами. Считалось также, что пораженная газом зона успеет очиститься к началу пехотной атаки. Впрочем, это так бы и было, если бы в ход операции не ворвалось то обстоятельство, о котором тревожно предупреждала метеорологическая станция: возможная перемена направления ветра. Это обстоятельство и сыграло роковую роль.

Выпущенная третья и последняя волна газа, пройдя некоторое расстояние, сначала остановилась, как бы в раздумье - куда ей идти дальше, - потом повернулась и... хлынула обратно на свои окопы.

Командир полка приказал моему батальону придвинуться вплотную к передовой линии, так как возможна была немецкая контр-атака. Жуткая картина представилась мне. воспоминания о ней до сих пор леденят душу.

Уже не было времени для использования средств "пассивной обороны", и наш газ, гонимый ветром, переменившим направление на 1800, ворвался в наши же окопы. В довершение ко всему, немецкая артиллерия открыла ураганный огонь по этим окопам, перебила шланги баллонов, лежавшие на козырьках окопов (вопреки инструкции), остававшийся них газ начал растекаться по окопам. Героически вела себя "вонючая команда", обливая окоп гипосульфитом, чтобы ослабить действие яда. Противогазы, надетые впопыхах и кое-как, часто отказывали в действии, возникшая паника мало способствовала установлению порядка до подхода резерва. Атака пехоты была отменена, да в ней и не было надобности, так как свой "люнетт" немцы эвакуировали в самом начале, а наша артиллерия смела его с лица земли.

С наступлением полного рассвета стрельба, как бы по взаимному соглашению, прекратилась. Видно было, как длинные колонны госпитальных двуколок на немецкой стороне увозили с фронта отравленных, убитых и раненых. В тылу наших позиций тоже выросла. братская могила на 300 офицеров и солдат, погибших, главным образом, от своих собственных газов.

Начальник дивизии (Ген.-лейт. В.) был отрешен от должности.

+ М.И.Бояринцев.

Редакция приносит благодарность наследникам покойного полковника Митрофана Ивановича Бояринцева, любезно предоставивших его воспоминания из 1-й Мировой войны для печатания в "ПЕРВОПОХОДНИКЕ".