О нем в эмиграции, повидимому, писалось, но это было давно. Сегодня имею возможность освежить в памяти событие, пользуясь материалами последнего времени, в частности, воспоминаниями Бонч-Бруевича и соответствующими страницами из советской "Истории гражданской войны".

Время - лето 1918 года. Добровольцы сражались на Кубани, ген. Краснов занимал Дон и выходил на север от Поворина, немцы дошли до Белгорода. Между Волгой и Уральским хребтом создавалась большевиками, по мысли Бонча, главная военная база вооруженных сил. Но на Волге возник т.н. Чехословацкий фронт, что угрожало безопасности главной базы. И потому для действий против объединенных сил чехов и белых (там и полковник Каппель со своей бригадой) красные образовали Восточный фронт, главнокомандующим которого назначили Муравьева. Фронт, куда входили 6 советских армий: 3-я (начинаю с севера), 2-я, 5-я, 4-я и Туркестанская, растягивался на две тысячи километров, от Екатеринбурга до Уральска. Больших успехов у красных не получалось. Только что на сторону белых перебежал командующий группой войск в районе Уфы Махин, за ним - командующий уральским участком Богословский и ряд других командиров...

Царский полковник, слывший заведомым монархистом, при Керенском ставший левым эсером и другом вождя партии Марии Спиридоновой, формировавший даже батальоны смерти, Муравьев в октябре 1917 года всецело перешел к большевикам. И Лениным был назначен первым "главнокомандующим" Гатчинского фронта. Позже этот авантюрист "прославился" невероятными зверствами в Киеве...

Муравьев, писал Бонч, по началу горячо взялся за борьбу с белыми и чехами, но руководил фронтом бесталанно. Ему в помощь назначается в качестве начальника штаба Сологуб, бывший генерал, генштабист. Однако, не успел Сологуб доехать до Симбирска (ставка фронта), как Муравьев поднял восстание.

Он уже и до того стягивал в Симбирск верные ему части. В день мятежа туда же прибыл бронепоезд.

Вечером 10 июля Муравьев, прибывший из Казани, объявил, что не признает Брестского мира. Его части (из Казани он привел на четырех пароходах тысячу человек) немедленно заняли почту, телеграф, радиостанцию, выключили телефоны и окружили здание кадетского корпуса, где помещался губисполком и губком партии. Занял и помещение штаба Симбирской группы войск.

Исполком, собравшись в полном составе, пытался пригласить для переговоров Муравьева к себе, но последний в ответ требовал коммунистов на пароход. Часть членов явилась, и все были арестованы. На станции арестовали командарма 1-й Тухачевского.

Продолжавшие заседать исполком и губком во главе с Варейкисом были надежно блокированы частями восставших, которых поддерживали шесть броневиков.

Муравьев повсюду рассылал радиограммы. Вот содержание одной: "Совнаркому и всем начальникам отрядов. Защищая власть советов, я, от имени армий Восточного фронта, разрываю позор Брест-Литовского мирного договора и объявляю войну Германии. Армии двинуты на Западный фронт",

Содержание другой: "Всем рабочим, крестьянам, солдатам, казакам и матросам. Всех своих друзей и бывших сподвижников наших славных походов и битв на Украине и Юге России, ввиду объявления войны Германии, призываю под свои знамена для кровавой последней борьбы с авангардом мирового империализма - германцами. Долой позорный Брест-Литовский мир! Да здравствует всеобщее восстание!".

Чехам Муравьев отправил такую телеграмму: "От Самары до Владивостока всем чехословацким командирам. Ввиду объявления войны Германии, приказываю вам повернуть эшелоны, двигающиеся на восток, и перейти в наступление к Волге и далее на западную границу. Занять по Волге линию Симбирск, Самара, Саратов, Царицын, а в северо-уральсксм направлении - Екатеринбург и Пермь. Дальнейшие указания получите особо".

Муравьев предполагал образовать независимое Поволжское правительство с ру-ководящей ролью левых эсеров.

Коммунисты, запертые в корпусе, пошли на хитрость, объявив, что они согласны на сговор. Больше того, на капитуляцию.

Тем временем латыш (или эстонец) Варейкис не дремал. Ему удалось сагитировать команду броневого дивизиона и интернациональный отряд, ввести в зал, где предполагалось совместное заседание, несколько десятков латышей. Против входа, тщательно замаскировав, поставили пулемет. Председатель исполкома приказал: "Если Муравьев окажет сопротивление при аресте и будет заметен перевес на стороне главкома и его сообщников, то стрелять прямо в комнату и косить направо и налево, не разбирая, кто там - свои или чужие".

Ровно в полночь с 11 на 12 июля, закончив совещание с левыми эсерами (среди них командующий Симбирской группы войск эсер Иванов), Муравьев, в сопровождении адъютанта и нескольких эсеров, пришел в губисполком. Главкома сопровождали телохранители, увешанные бомбами. Когда он вошел в зал, два его матроса стали в коридоре по обеим сторонам двери. Но их без шума, незаметно для Муравьева обезоружили. Муравьев изложил программу и начались прения. Варейкис объявил перерыв.

Сказав: "Я пойду успокою отряд", Муравьев повернулся и направился со свитой к двери. Дверь распахнулась, и выход неожиданно преградили штыки.

- Вы арестованы! - Как? Провокация! - крикнул Муравьев и схватился за маузер. Некто Медведь схватил его за руку. Муравьев выхватил из кармана браунинг и собирался стрелять. Раздались выстрелы с той и другой стороны. Муравьев свалился убитым, из головы текла кровь... Немедленно арестовали его эскорт, и началась жестокая расправа. Вместо Муравьева главнокомандующим фронтом назначили латыша Вацетиса.

В результате мятежа, который потряс фронт, красные оставили Бугульму, Мелекес, Сенгилей, Симбирск и, наконец, Казань с ее золотым запасом в миллиард рублей. Средняя Волга вся оказалась в руках врагов красной Москвы.

В.Павлович.