6-го декабря 1931 года, при помощи динамита, взорван в Москве величайший памятник мировой архитектуры и религиозной творческой мысли - Храм Христа Спасителя.

Может ли это событие, происшедшее 2 месяца тому назад, уже отойти в область отжившей злобы дня? Может ли быть забыто нами, русскими, в короткое время то, что являлось нашей национальной гордостью и результатом длительного исторического процесса, завершением целого цикла русской национальной и религиозной культуры, в их стремлениях к одухотворению жизни, к запечатлению в камне, мраморе, мозаике, золоте и живописи - великого христианского начала, входившего мощным потоком в ход всей русской истории?

Разве наша скорбь и наше негодование станут меньше по прошествии 20, 50 или 100 лет, после разгрома нашей государственности, суверенных прав русского народа - народа великого, богатого и талантливого, который ныне обратили, на подобие татарского ига, в рабство, который сам зрит свои беды, но принужден молчать, сам страждет и изнемогает в муках, но повинуется силе бича, - в эти страшные годы, в эти томительные месяцы, дни и часы, которые тянутся беско- нечной лентой унижения нашего национального достоинства, наших верований, поругания и уничтожения наших святынь, осквернения мощей наших святых и могил наших усопших отцов и матерей, друзей и великих соотечественников - в годы планомерного уничтожения самого русского народа, в его не только политическом, но и физическом бытии, народа, у которого отнято даже его великое историческое имя!

- Нет. Не может быть ни забыто, ни прощено. Но, напротив, будет навеки запечатлено в нашем сознании, как акт противохристианский, противонациональный, противонародный и противочеловеческий, который тяжелым камнем падает на наше нравственное сознание и потревоженную совесть, углубляя в них религиозную веру, любовь к нашему великому отечеству, взращивая в нашей общей всенародной душе новые побеги могучего христианского начала, лучшим призывом которого и лучшей пропагандой во имя которого да послужит этот акт нового насилия! Ибо жив Господь, не умер, но в Своей долготерпеливой Деснице еще недвижно держит меч возмездия, который опустит, когда наступят в Законе начертанные сроки.

Храм Христа Спасителя в Москве представляет собою одну из величайших мировых построек. Достаточно указать, что в то вромя, как другой такой же памятник, еще больший по своим разморам - Храм СВ. Петра в Риме - имеет в высоту вместе с крестом 150 метров, Храм Спасителя имел около 50 саженей высоты, то есть 108 метров. И в то время, как Собор Св.Петра имеет в длину 107, а в ширину 137 метров, Арам Спасителя лишь немного уступает ему по своей площади, имея 1500 кв.саженой - участок свыше полудесятины земли...

Собор Св.Петра строился 120 лет (1506-1626). Храм же Христа Спасителя - 44 года, но и он имеет свою длинную историю.

Мысль о постройке грандиозного Храма в память Отечественной войны 1012 года возникла еще у Императора Александра Благословенного, который разработку проекта поручил художнику-архитектору Карлу Витбергу. Последний составил проект колоссального храма, состоящего из множества мистически между собою соединенных отдельных храмов, для постановки на Воробьевых Горах под Москвою. Проект был одобрен, но не был осуществлен.

К мысли об этой постройке возвращается затем Император НИКОлай Павлович и поручает составление нового проекта Константину Тону, с перенесением постройки в Москву, на берег Москвы-реки, на место бывшего Алексеевского Женского монастыря у Пречистенских ворот. Постройка храма была произведена на всенародно собранные 15 миллионов рублей.

Закладка храма производится в 1839 году. В работах по постройке Тону помогает известный русских архитектор Роман Кузьмин (1819-1875), построивший также православную церковь в Париже и греческою церковь византийского стиля на Песках, в Петербурге.

Храм был задуман в греко-византийском стиле, который Тон несколько видоизменил согласно своей собственной композиции, которую нельзя не признать талантливой и удачной.

С 1839 по 185В год производилась кирпичная кладка стен, - одного кирпича пошло около 45 миллионов штук, - а затем приступили к изготовлению металлических частей крыши и куполов, по окончании которые облицевали храм мрамором и гранитом.

Прошло царствование Николая Первого, пронеслось следующее за ним царствование Императора Александра Второго, и лишь при Императоре Александре Третьем, 26 мая 1883 года, был открыт и освящен Храм.

В своем основании Храм Спасителя представляет собою равноконечный крест, его стены были облицованы 36 пилястрами, на которых покоился карниз Храма с 20 полуциркульными арками над ними. Диаметр купола достигал 14 саженей. Купол покоился на 4-х колоссальных столбах, образовавших как бы корридор, окружавший главный наос. Соетветственно этому корридору во втором ярусе Собора шли круговые хоры, с двумя приделами на них - во имя Св.Александра Невского и Св.Николая Чудотворца. Свет в Храме был превосходно распреден, - в нем не было темных углов. Всего было 60 окон и 12 литых из бронзы наружных дверей. Над ними помещались барельефы из Священной Истории, работы известных скульпторов - барона Клодта (автора конных групп на Аничковом мосту), Логановского (более 33 барельефов) и Рамазанова.

В 4-х главах помещались колокольни, с 14 большими колоколами, не считая малых. Внутри храма имелся окружавший его коридор для крестных ходов и прохода публики. Стены этих коридоров были особенно интересны: в них помещались мраморные доски с описанием всех сражение против Наполеона (около 71), с именами героев Отечественной войны, с Высочайшими манифестами той эпохи, а на последней доске находился Манифест о взятии Парижа и водворении в Европе, наконец, мира.

Главный храм был посвящен Рождеству Христову. Его алтарь представлял собою сень, сделанную из белого мрамора, в виде восьмигранной часовни, покрытой бронзовым вызолоченным шатром.

Иконостас представляли два небольших звена по бокам этой часовни, а местные образа были вделаны в трехгранную сторону часовни, обращенную к народу.

Облицовка стен внутри Храма была произведена при помощи разноцветных мраморов, Лабрадора и порфира и была превосходна. Стенная живопись Храма была замечательна: она была исполнена такими 

корифеями искусства, как художники Верещагин, Васнецов, Семирадский и Журавлев. Сюжетами этой живописи явились эпизоды из земной жизни Христа, и по мысли создателей Храма должны были в наглядной форме показать всю милость Провидения к Святой Руси на протяжении ее тысячелетней истории, а с другой стороны - дать представление о постепенном развитии русской религиозной мысли и совершенствовании русской религиозной живописи.

Вместимость Храма достигала 10.000 человек, в большие же праздники, например на Пасху, это количество, при необычном скоплении народа, несомненно удваивалось...

Снаружи Храм, несмотря на свои колоссальные размеры, производил впечатление воздушности и легкости. Все здание, облицованное мрамором и гранитом, покрытое на своих пяти главах чистым золотом, не только возвышалось над всей Москвой с ее постройками и холмами, но было видно далеко, верст за 20 и более от города, блистая в ясную погоду своим центральным громадным куполом.

Внутри Храма вас охватывало чувство простора. Казалось, вы находитесь не в церкви, с ее ограниченным пространством, а под самым куполом небесным, где ничто не стесняет вас и не мешает полету ваших мыслей.

Освещенный только через свои верхние узкие окна, облицованный внутри до самых хоров гладким мрамором, по карнизу которого вдоль всего храма шел ряд стеариновых свечей, - Храм был особенно красив и полон какого-то особенного настроения в тот момент, когда соединяющий свечи белый фитильный шнур загорался от поднесенного соборным сторожем на длинной палке огня, когда огонек этот быстро перебегал от свечи к свече, то поднимаясь, то ниспадая в пространстве между свечей, отражая свой поспешный бег на гладком мраморе стен...

Общее впечатление от Храма было библейское, важное, в нем вы чувствовали все историческое богатство православного христианства, всю его мозаичную и многоцветную красочность, наконец - полнозвучную молитвенность в тех дивных и стройных песнопениях, звуки которых неслись с двух обширных клиросов или ликов, от двух синодальных хоров, живописно одетых в цветные, если не ошибалось, красные запорожские кафтаны, с золотыми шнурами и откидными длинными рукавами. ..

Эти звуки разносились по всему обширному Храму и улетали ввысь к главному куполу, откуда на вас смотрел Сам Бог-Саваоф, с Его длинной седой бородой и символически разметанными волосами, с благословляющей народ на лету протянутой дланью и с этими дивными, ни с чем несравнимыми по своей строгости и в то же время проникновенной доброте глазами, - работы Васнецова.

Сколько Храм Спасителя видел в своих стонах Архипастырей, сколько царственных богомольцев, сколько десятков и сотен тысяч простого русского народа всех губерний и городов необъятной России, пришедших на поклон к Московским святыням - народа, который вливался в храм и выливался настоящей весенней разливною рекой, все затопляя, наполняя все коридоры, хоры и приделы храма, шурша ногами по каменным мозаичным плитам со сдержанным гулом религиозного восторга - со всем приносимым и уносимым им с собою шумом, который, однако, не проникал в самый храм и не нарушал благолепия его свящоннослужения.

В дни Страстной Недели, особенно же в Великий Четверг, и у Светлой Заутрени, пол Москвы, если и не молились здесь, то все же считали своим долгом зайти сюда по окончании заутрени в своих приходских церквах, где служба оканчивалась раньше: Светлая Заутреня и следовавшая за ней обедня кончались в Храме Спасителя часов около 4-5 утра, и гул тяжелых колоколов Храма возвещал жителям Первопрестольной, уже мирно улегшимся в свои постели, что служба в Храме Спасителя только теперь окончилась... Сколько в эти дни видели вы тогда юных и старых лиц, озаренных колеблющимися отблесками бесчисленных свечей, то плотной стеной стоящих в Храме, то медленной рекой движущихся по его коридорам, то узкой лентой спускающихся и поднимающихся вниз и вверх по крутым лестницам, ведшим на хоры...

И в те дни, когда не случалось ни больших праздников, ни торжественных служб, а всенощную или вечерню служил один соборный отец ключарь, как сердцу было отрадно придти в Храм Спасителя и в сумерках полуосвещенного темного храма, с его незаложенными боковыми свечами, стать у одной из его мраморных, слегка холодных стен и, никем незамеченным, погрузиться всем существом во внутреннее соверцание, унестись душой в беспредельные глубины религиозного чувства - настроений примиряющих и успокаивающих, особой душевной тишины и притушенности, торжественности чувства, и сознания, безотчетного отрешения от своей личности и слияния со своей родной историей, которая вся проникнута, религиозными исканиями русской души, такой же многоцветной, как мозаика иконостаса, такой же глубокой, как синева воздуха под куполом, в котором лишь мерцают одни глаза Бога Саваофа, такой же озаренной вспышками и проблесками света, как озаряются и вспыхивают вдруг, слегка потрескивая и колеблясь, храмовые свечи...

Этот великий памятник русской души, русской истории и русского зодчества - ныне уничтожен!

Мир, ушедший далеко от Бога, молчит пред этим новым злодеянием.

Молчим и мы, русские, лишенные здесь, за рубежом, и там, в сердце России, Москве, одинаково своей родины и собственного свободного голоса.

Но это вынужденное молчание, когда душа переполнена страданием и горочью, не могущими найти себе выхода, уходит в самые глубины нашего сердца, и в нем, в его ни для кого неслышных и незримых биениях и болях, зреют великие семена религиозного развития и духовного просветления, которых значения никто еще не в состоянии учесть...

Но дивный, исторический Храм Христа Спасителя нашего - не разрушен! Нет, - с тем большей силой нашего чувства и молитвенного воображения он продолжает жить в нас - весь белый, весь воздушный, весь бестелесный, вечный и прекрасный, громко вещая нам своими незримыми более и неслышными для телесного уха колоколами о былом величии России и о ее грядущем святом воскресении, требуя от нас новых подвигов и новой любви на жертвенник нашей Родины.

Ревель, 17 января 1932 г.