(См. начало этой части)

ПРОЩАНИЕ ГОСУДАРЯ...

Старший офицер Конвоя полк.Киреев сообщил, что в последний день (8-го марта) пребывания в Ставке, в 10 час.30 мин., в зале "правления дежурного генерала Государь Император будет прощаться со всеми чинами Ставки. Одновременно им же было отдано приказание вахмистрам и урядникам (взводным) прибыть к назначенному времени в зал управления.

Большой зал управления был переполнен чинами Штаба и других учреждений Ставки. Всем распоряжался ген.Алексеев. Офицерам Конвоя было указано место на левом фланге (они немного запоздали) всех выстроившихся офицеров, а казакам Конвоя (также и солдатам - представителям от рот Сводного полка) - вдоль лестницы, ведущей в зал.

Гул тихих разговоров прекратился командою ген.Алексеева: "Смирно! Господа офицеры" - Послышался громкий ответ казаков и солдат на приветствие их Государем.

В зал вошел Государь. Остановившись посредине зала, Государь обратился к присутствующим в зале с речью. Государь говорил отчетливо. При мертвой тишине особенно ясно были слышны слова Государя, но... из офицеров Конвоя никто не мог воспроизвести и удержать в памяти того, что говорил Государь.

Общее их волнение было таково, что воспринимались не слова, а только лишь звуки. От сознания, что Государь прощается, холодело сердце... Слова Государя Императора: "Сегодня я вижу вас в последний раз..." - терзали душу, и с каждым новым словом Государя наростало такое небывалое волнение, что его сдержать не было сил... и с разных сторон послышались стоны и сдавленные рыдания.

Государь, начавший говорить наружно спокойно, сам заметно начал сильно волноваться, голос его дрогнул, и он смолк.

Прервав свою речь, глубоко взволнованный Государь начал обходить строй офицеров и прощаться с ними. Началось общее, уже ничем не сдерживаемое волнение, которого Государь не смог выдержать и, приостановив свой обход, быстро направился к выходу. По выходе из зала и увидев на левом фланге офицеров Конвоя, Государь направился к ним. Подойдя к офицерам, Государь окинул их внимательным взглядом и обнял стоявшего правее всех разрыдавшегося полковника Киреева и поцеловал его.

В тот же момент бывший в общей шеренге офицеров Конвоя хорунжий С.Лавров потерял сознание и во весь свой богатырский рост упал прямо головой к ногам Государя Императора... Государь вздрогнул, что-то быстро проговорил, разобрали лишь слова: "С вами, дорогие, еще увидимся"... и, не обходя остальных, вновь пошел к выходу. К Государю Императору быстро подошел ген.Алексеев и, обняв его, пожелал Государю "счастья в новой жизни"...

Вскоре командиром было передано личное пожелание Государя еще раз, перед отбытием из Ставки, видеть офицеров Конвоя и Сводного полка. Офицеры прибыли в зал губернаторского дома, где обычно собирались все приглашенный к Высочайшему столу, и ожидали выхода Его Величества перед завтраком и обедом.

Вдоль стен зала, на одной стороне его, выстроились офицеры Конвоя, на другой - Сводного полка. В зале было полное молчание, как в храме перед выносом Святых Даров. Прошло несколько минут. Взоры всех были устремлены на двери Государева кабинета. Как-то сразу двери открылись и показался Государь. Он сначала остановился в дверях, а затем медленно стал входить в зал. Государь был в той же серой черкеске, при черном бешмете, в которой он и отбыл из Ставки в ночь с 27-го на 28-ое февраля. Казалось, Государь не шел, а как-то парил в воздухе. Его глаза светились исключительной лаской и любовью... Остановившись среди зала, Государь не произнес ни одного слова и, наклонив голову, молчал...

Это его безмолвное прощание со своими офицерами никто не в силах описать и передать. Всех охватил трепет и беспредельное волнение. Сознание, что наступил такой ужасный конец службы при Его Величестве, терзало душу, а судорога тело. Нельзя было удержать нахлынувших и душивших слез...

Государь стал прощаться с офицерами. Со стороны показалось бы, что это обычная беседа Его Величества с офицерами, часто бывавшая по праздникам, после Высочайшего завтрака. Государь подходил близко к каждому офицеру и каждому из них жал руку и говорил своим мягким, задушевным голосом слова своей благодарности за службу при нем. Его голос был тих. Он старался сдерживать свое собственное волнение и быть, как всегда, царственно-спокойным, но его чудные, ласковые и добрые Царские глаза выражали другое - беспредельную скорбь и страдание. Попрощавшись со всеми офицерами, Государь удалился в свой кабинет и сразу же вернулся оттуда, пожаловав офицерам Конвоя статуэтку конвойца. Передавая офицерам свой прощальный подарок, Государь заметил: "У меня таких две, одну я сохраню на память о вас" (Статуэтка была слеплена с урядника Солнышкина, казака станицы Калиновской). Затем Государь еще раз обошел всех и, направляясь к выходу из зала, остановился, сделал общий поклон и произнес: "БЛАГОДАРЮ ВАС ВСЕХ ЕЩЕ РАЗ! СЛУЖИТЕ РОДИНЕ ТАК ЖЕ ВЕРНО, КАК СЛУЖИЛИ МНЕ ! "

Офицеры направились к выходу и стали по ступенькам лестницы, ведущей в вестибюль губернаторского дома.

Его Величество Государь Император НИКОЛАЙ 2-й АЛЕКСАНДРОВИЧ медленно сходил по лестнице и, отдавая честь, внимательно, как бы желая запомнить лица офицеров, ласково каждому смотрел в глаза. За Государем следовали офицеры и окружили его в вестибюле.

Здесь, увидев своих трубачей и вахмистров сотен Конвоя, павШІИХ на колени и рыдавших Государь больше не мог владеть собою. Он сильно побледнел, и у него от слез заблестели глаза. Расцеловавшись с трубачами и вахмистрами, Государь поручил им передать всем казакам Конвоя его прощальный привет и благодарность за службу. Обратившись к офицерам, Государь произнес: "Прошу вас остаться здесь!"

Около 12 часов от губернаторского дома тихо отошел Царский автомобиль. С опустошенными душами смотрели офицеры вслед удаляющемуся от них Государю Императору. Отбывшего Государя сопровождал конвоец-ординарец ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА вахмистр Пилипенко".

Это последнее прощание Государь отметил в своем дневнике: "Дома я прощался с офицерами и казаками Конвоя и Сводного полка. Мое сердце разрывалось...". "Прибыв на вокзал, Государь проследовал к поезду Государыни Императрицы МАРИИ ФЕОДОРОВНЫ, стоявшему на военной платформе.

В 15 час.30 мин. Государь вышел из вагона своей Августейшей Матери, попрощался с лицами своей ближайшей Свиты и, сопровождаемый гофмаршалом генералом князем Долгоруковым, перешел в свой вагон. На вокзале Государя провожала масса взволнованных людей, сердечно его приветствовавших.

Без четверти в 17 часов тронулся поезд, увовивший Государя Императора. От чинов Конвоя при Государе находился ординарец ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА. Больше к Государю никто не был допущен.

Вскоре отошел в Киев поезд Государыни Императрицы МАРИИ ФЕОДОРОВНЫ" (315-325).

На стр.325 книги "Собственный... Конвой" читаем: "К императорскому поезду, по распоряжению Врем.Правительства был включен вагон с четырьмя членами Государственной Думы". Это были представители, приехавшие в Ставку и сопровождавшие арестованного Государя. Обратимся к книге Кобылина и узнаем, что же произошло...

Ген.Кисляков в Ставке "получил от министра Некрасова шифрованную телеграмму с известием, что завтра утром приедут в Могилёв четыре члена Гос.Думы для того, чтобы арестовать Государя и отвезти в Петроград".

Кисляков сообщил об этом ген.Алексеевзг, "хотя мне воспрещается осведомлять кого-либо об этом и приготовить секретно поезда и паровозы", как говорил Кисляков, обращаясь за советом к ген.Тихменеву.

"В день отъезда 8-го марта Государь еще ничего не знал о своём предстоящем аресте" - писал ген.Лукомский (379). Со своим приездом Бубликов сообщил Алексееву то же... "Ваше Величество, - сказал Алексеев Государю, - Вы должны себя считать как. бы арестованным" .. . Ген.Дубенский писал: "Я нe был при этом разговоре, но слышал, что Государь ничего не ответил, побледнел и отвернулся от Алексеева. Прошло еще минут 10-15. Мы все напряженно стояли у вагонов при полной тишине... Отворилась вагонная дверь, и Государь стал спускаться по ступенькам на рельсы. Тут плотным кольцом окружили Государя провожающие... Большинство со слезами целовали руки Царя... Затем Государь поднялся в свой вагон и подошел к окну, стараясь его протереть... Наконец, поезд тронулся. В окне вагона виднелось бледное лицо Императора с его печальными глазами. Генерал Алексеев отдал честь Его Величеству.

Последний приказ - обращение Государя к своим войскам генералом Алексеевым, по приказу А.И.Гучкова (в то время военного МИНИСТра) НЕ БЫЛ ОПУБЛИКОВАН.

"Кроме этого ничем не оправдываемого поступка, Временное Правительство, приняв на себя исполнение предъявленных к нему Государем условий, коварно нарушило свое обещание. 4-го марта Государь передал ген.Алексееву записку. Он требовал от Врем.Правительства исполнения известных гарантий: 1) О беспрепятственном проезде Моем с лицами Меня сопровождающими в Царское Село. 2) О безопасном пребывании в Царском Селе до выздоровления детей, с теми же лицами. 3) О беспрепятственном проезде до Романова на Мурмане, с теми же лицами. 4) О приезде, по окончании войны, в Россию, для постоянного жительства в Крыму, в Ливадии.

"Алексеев 4-го пункта кн.Львову не передал, считая его в данный момент неразрешимым". 6-го марта пришел ответ - Врем.Правительство приняло все три пункта (326). "7-го марта Временное Правительство вероломно нарушило взятое на себя обязательство своим же постановлением: "Признать отрекшегося Императора и его Супругу лишенными свободы"... Это было ему сообщено 8-го марта при отбытии из Могилева в Царское Село.

Все это делалось по требованию Совета рабочих и солдатских депутатов, на поводу которого все время шло Врем.Правительство. В нем А.Керенский занимал должность министра юстиции и в то же время был товарищем председателя Совета рабочих и солдатских депутатов.

В заключение скажу коротко, что была наряжена специальная комиссия по разбору дел Государя и, главным образом, Государыни, обвинявшейся в шпионаже и помощи немцам. Комиссия не нашла никаких данных, компрометирующих ни Государя, ни тем более Государыню Императрицу АЛЕКСАНДРУ ФЕОДОРОВНУ.

Чтобы закончить статью, надо еще привести некоторые данные о том, что происходило в Петрограде после отречения Государя.

Кобылин писал об "отказе" Государя Михаила Александровича. Телеграмму отказавшегося Императора его Брату Врем.Правительство не доставило.

Телеграмма гласила: Его Императорскому Величеству МИХАИЛУ. Петроград.

События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь проехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. НИКА."

Шульгин в "ДНИ" писал: "Посередине в большом кресле сидел офицер, моложавый, с длинным худым лицом. Это был Вел.Князь Михаил Александрович. Вправо и влево от него на диванах и креслах; полукругом, как два крыла, были все, кто должны были быть его окружением: вправо - Родзянко, Милюков и другие, влево - кн.Львов, Керенский, Некрасов и другие. Эти другие были: Ефремов, Ржевский, Бубликов, Шидловский, Терещенко, Гучков и я - сидели напротив". (Почти все силошь масоны - писал Кобылин. "Дни". стр.296). 

Два министра уговаривали Вел.Князя принять корону: Милюков и Гучков. Полк. Б.3.Никитин, заведывавший тогда контр-разведкой, пишет: "Напротив, Родзянко, кн.Львов и ВСЕ остальные стремились добиться его отказа от престола, указывая, что в противном случае все офицеры и члены Дома Романовых будут немедленно вырезаны в Петрограде. ("Роковые года" - 203). Шульгин главную роль отводит Керенскому: "Ваше Высочество! Мои убеждения - республиканские. Я против Монархии. П.Н.Милюков ошибается. Приняв престол, вы не спасете России! Наоборот... Сейчас резкое недовольство направлено именно против Монархии. Умоляю вас, во имя России, принести эту жертву! Во всяком случае, я не ручаюсь за жизнь Вашего Высочества!  

Вел.Князь встал. Все поднялись. "Я хочу подумать полчаса". - Вел.Князь вышел в соседнюю комнату... Вел.Князь вошел. Это было около двенадцати часов дня... Мы поняли, что настала минута. Он сказал: "При этих условиях не могу принять Престола, потому что..."

Он не договорил, потому что.., заплакал...

Вызвали Набокова и Нольде (оба масоны). Они на основании закона подготовили все...

Шульгин писал: "Вел.Князь сказал мне: "Мне очень тяжело... Меня мучает, что я не мог посоветоваться со своими. Ведь Брат отрекся за себя... Я... Я... выходит так, что отрекаюсь за всех..." (стр.299-307. Коб. стр.373).

Воейков об отречении Вел.Князя Михаила Александровича писал так: "После обмена мнений с присутствовавшими Вел.Князь выразил желание побеседовать отдельно с Родзянко и кн.Львовым. Родзянко возразил: "Мы все представляем одно целое, и частных разговоров никто из нас вести не может". Керенский с этим не согласился."Наш нравственный долг, - заметил он, - предоставить Вел.Князю все возможности для правильного решения вопроса..." Удалившись с Родзянко и кн.Львовым в соседнюю комнату на короткую беседу, ИМПЕРАТОР МИХАИЛ спустя некоторое время вышел и заявил, что не считает для себя возможным принять престол без одобрения народа. "Решение это было встречено молча. Лишь Керенский заявил: "Ваш поступок оценит история "... (239).

Император Михаил спокойно подписал акт отречения и вручил его Родзянко.

Манифест гласил:

"Тяжкое бремя возложено на меня волею Брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народа.

Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего - благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые законы Государства Российского.

Посему призываю благословение Божие и прошу всех граждан державы Российской подчиниться временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

По поводу этого манифеста, в разговоре, Государь выразил свое глубокое огорчение как отказом Августейшего Брата взойти на престол, так и формой, в которую он был облечен (240).

4-го марта ген.Алексеевым было объявлено гр.Фредериксу и Воейкову, что необходимо покинуть Государя. (В печати писали, что они оба были первыми, неблагодарными, которые "бросили Государя")..

- В.Кобылин писал: "Так была ликвидирована Монархия и Россия. Все, конечно, лгали Государю, когда говорили о Регенте, об отречении в пользу Сына и т.д. В душе все понимали, что они "предатели не только Государя, но и Монархии", и все разговоры Милюкова и Гучкова - это только пустые фразы. Заговор желал другого, заговору нужно было уничтожить Монархию. И, конечно, никто не осмелился протестовать.

Дом Романовых начался Царем Михаилом и кончился нецарствовавшим Императором Михаилом... Начался в Ипатьевском монастыре и кончился в Ипатьевском подвале"... ("Император Николай 2-й и ген.-адъ- этант М.В.Алексеев" - стр.373).